Андрей Заленский - Стихотворения разных лет

Желтый купол Исакия желтым листом
проплывает по ряби под гнутым мостом,
бьется хрупким зрачком в сине-красный гранит,
солнце зеркалом в сонные окна гранит.
Ветром сдутые шпили шуршат в сапогах,
крутит клубом истертый в панелях их прах,
по подземным каналам сливает в Залив
и свинцовый всегда – желтизной он залит.
Золотистая зелень утопит меня,
задыхаюсь от охры осеннего дня,
засыпают дома сумасшедшие клены,
крыши гнут, стены к улицам клонят,
встали мертвой змеею на рельсах трамваи,
постовой на углу желтым снегом завален,
Город рвется, сиренами режет воздух,
Город болен желтухой!
Последний мой возглас:
– Мертв. Агония кончилась.

Дождь махнул из неба лейки
через сито, через сито,
улиц мокрые линейки,
и Нева дождями сыта,
дождь как бисер, дождь как бисер
быстро, больно бьет по стеклам,
за собой грозу на бисы
туча тащит в небе блеклом,
мотоциклисты по асфальту
– скользко, мокро,
очищенные от фальши,
афиши мокнут.

Мы – две стены,
колени угол сжал
в сцепленья вен.
По мне ползет сверчок,
щекочет
картинки кожи,
но не трещит.
Все сумрак.
И множество других
каких-то насекомых,
мне незнакомых
ползет еще.
Тебя не вижу,
ты за углом,
а я смотрю вперед
на зеркало стены,
в себя,
и думаю, что ты бела
как потолок,
которого не вижу, впрочем, тоже.

Венок из одуванчиков оденьте мне на сцену,
чтоб в желтом быть – ведь желтый цвет измены,
и дайте маску мне повеселее,
вдохните мне слова нежней елея,
налейте кубок мне,
кольцо туда швырните
– сквозь зубы пусть вина цедятся нити…
Но только лишь кольцо губами я задену
венок из одуванчиков падет на сцену.

Хочу женщину,
хочу женщину,
не обычную, а уменьшенную
до размеров нормальной женщины
– с профилем как у сарая,
немного прогнившим
таким же ласковым,
с волосами такими же мягкими
как щетина свиньи
и такими же длинными,
с голосом как у дикторши,
и ростом с нормальную женщину,
только чуть-чуть уменьшенную.

Вам, Гончарова, посвящаю этот стих,
писать легко, Вы так прекрасны,
Ваш профиль нежно-беспристрастный
зовет слова и подгоняет их…
Но поздно кукольного сердца
свинец почувствован в груди
– снег вверх летит и впереди
дорога крестит иноверца.

Во мне хватило б благородства
Чтоб схимником прожить хоть год
И год вперед прогнать как плот,
Неся вперед щитом юродство.
Соткать могу я вдохновенья
Тебе в несотканный ковер,
Но скажешь ты, что я лишь вор,
Укравший в вечности мгновенье.
Рукопожатьем бытия
В мужском тепле обласкан буду,
Но стынет в огневище блюдо,
Остыну, может быть, и я,
Остынет мир в твоих причудах,
И, не свершившись, канет чудо.

1
Во мне хватило б благородства
Смолой залить огонь желаний
И в омут сонный кинуть род свой
И убежать с усмешкой лани.
Пусть влажность губ перед рассветом
В пыли останется раздетой.
Не веришь ты – покину свет я,
Не засмеются только дети.
Соперников в любовной брани
Найдешь в людской ячейке сот,
А мне оставь лишь ожиданье,
Чтоб схимником прожить хоть год.

2
Чтоб схимником прожить хоть год
Мне мужества набраться стало
И тысячей кровавых од
Прокаплет в Вечность год устало.
Пусть рубищ вшивые холсты,
Усмешек сальных пусть плотина,
За мной лишь Вечность, Верность, Ты
И лжи, и проповедей тина.
Плесни весенних соков мощность
В пещеры где отшельник крот,
Чтоб было силы склеить мощи
И год вперед прогнать как плот.

3
И год вперед прогнать как плот
Сквозь ветры, сквозь кочевий стрелы,
Толпа грохочет – он урод,
Друзей молчат немые Стеллы.
Животный яд безверья стих,
Оставленный за руслом лодки,
И по воде струится стих,
Сгибая камышинки, четкий.
Спалю природы первородство,
Прорвусь к тебе через заслоны
Привычек тех, что в сонность клонят,
Неся вперед щитом юродство.
4
Неся вперед щитом уродство
Иду к друзьям сквозь галок гам.
Я знаю – щит болезнь роста,
Но как еще не дать врагам
Топтать ту детскую невинность,
Что мне дает и гнев и боль,
Асфальт, растекшийся под ливнем,
И на губах обмана соль?
Ослиное упрямство детства,
Каноны неповиновенья…
Я спас от них свое наследство
— соткать могу я вдохновенья.

5
Соткать могу я вдохновенья.
Кому вручить бесценный груз
– Толпе, меняющей стремленья?
– Тебе? «Возьми клубок из уз»?
Под небом, согнутым как ящик,
Кому отдать свои заветы,
Чтоб в одиночестве звенящем
Услышать звон лавровых веток?
Так пусть же мне позор тщеславья
(обычный для конюшни сор)
Поможет сплесть в тысячесловье
Тебе недотканный ковер.
6
Тебе недотканный ковер
Сплести из Ленинградской грусти
И бахрому из нитей вер,
Вдоль полотна, что гнется в хрусте,
Узор – из человечьих глаз,
Кайму из утренних туманов,
А в центре рваный черный лаз,
Который пусть тоску заманит.
Пусть листьев, сохнущих орнамент
На том ковре излишний сор,
Который прошуршит под нами…
Но скажешь ты, что я лишь вор.

7
Но скажешь ты, что я лишь вор,
Укравший и пропивший Вечность,
Что слов моих сплетенных хор
бессмысленная быстротечность!
И сразу предо мной шаги
Сапог армейских, дамских каблуков
Зовут – вперед, ко мне, сюда, солги
Под шаг и ритм подков.
Я отряхнусь и тут же как укор
За немужское это поведенье
Ты скажешь, что я просто вор
Укравший в вечности мгновенье.
8
Укравши в вечности мгновенье,
Ты заскочил на пьедестал,
Прорвавшись сквозь свои сомненья,
Подпрыгнул, умер, встал.
Ты вырвал перышко жар-птицы
– Иван-дурак, Иван-герой,
Оплеванный своей столицей
Ползешь как муравьиный рой.
Не ври, ты счастлив был отчасти
– друзья, хмель пития…
Все то, что звали мы в несчастье
Рукопожатьем бытия.