Алексей Болотников - Тесинская пастораль. №1

На сиденье лежали вожжи, подобранные в гараже. Закрепив их между трактором и тележкой, он легко бы перебрался в «коллектив». Но не спешил. Опасался рук… правосудия. Кто его знает, этот ошинский народ? Под шум водного потока, уронив голову на рулевое колесо, Шкалик Шкаратин – наш криминогенный герой – мрачно думал. И дремал.

Мой доброхотный читатель! Выбрав в канве событий дремотную паузу, разомнем затекшие наши члены, расслабим взвинченное воображение. Посмотрите в окно, на рисунок горизонта. Либо – в холодильник. Отхлебните из вашего сосуда. Да-да, присоединяйтесь!

Как бы я хотел сесть против вас, соединить свой стакан с вашим и – под звонкий или глухой звук – помолчать вместе.

Возьму паузу и я, загляну на дно моего стакана, надеясь успокоить растрепанные чувства «Авось, – как говорит Шкалик, – вывезем».

Гришка Мужалин спасал кур. Семьи кроликов он побросал на крышу сенника, в соломенную труху, где разномастное их племя переживало зимы. А две дюжины несушек да пятипудового хряка, запертого в наспех сколоченную клетку, надо было вывезти на мехток.

Куриц покидал в кули. Насыпал туда же зерна, бросил по охапке сена – для мягкости. Понаблюдав за мешками, подобно гоголевскому куму в ночь перед Рождеством – экие страшные мешки! – Гришка вволю попотешался над сутолокой сбитых с толку кур. Выстриг в мешковине отверстия для голов. И скоро убедился: угодил птицам! Несушки высунули изумленные башки на божий свет и тупо соображали по поводу творимого над ними эксперимента. Иногда головы исчезали – посовещаться либо соблюдая очередность. И только хряк Борька визгливо возмущался глумлению над домашним скотом, неустанно ломая клетку и требуя свободы. Или хотя бы хлеба.

Гришка беспокоился за кота. И хотя тот, как кошка, гуляющая сама по себе, давно избрал конек крыши для широкоформатного обозрения, сострадательная душа парня переживала за его будущее. Каким будет наводнение? В какие закончится сроки?

Наконец, подошел трактор с арбой. Уполномоченный по спасению животных механик Ушков, жертва собственной инициативы, наспех приспособил соломовозку под эвакуацию скота. С настила – из клеток, плетенок, коробок и кулей – вразнобой верещали недоумевающие, недовольные твари, меченные синькой и солидолом, По бортам стояли сопровождающие их хозяева.

Водрузив Борьку и мешки с птицей, Гришка тоже устроился у борта. Трактор вышел за село и заспешил к Моторинской балке. Ушков – в отличие от Шкалика – был спецшипром. Специалистом широкого профиля. В отличие от Шкалика, он соблюдал трудовую дисциплину и не пил каждый божий день. Это обеспечивало ему моральное право у каждого нового тракториста спрашивать: «Пьешь?..» Проникаясь событийной канвой биографии нашего криминогенного героя, Ушков остался верен себе.

– Пьешь?.. – спросил, мельком листая журналы по ТБ, и удовлетворенно ухмыльнулся на излюбленное шкаликовое признание:

– Пью, но с отвращением.

Спецшипр Ушков не подозревал, что уже в самом скором времени его казенное отношение к должностным обязанностям подмочит его репутацию – дословно. И это чувство – среди дюжины других, удручающих неустроенное человечество – захлестнуло Ушкова мгновенно, едва он воочию оценил сцену в Моторинской балке. В средине паводкового потока, точно блуждающий «летучий голландец», дрейфовал артельский ЮМЗ с тракторной тележкой, переполненной перепуганными людьми. Асфальтовый путь к нему, пролегавший здесь зимой и летом, определимый на том и этом берегах, растворился под водой, словно обыденная реальность в сумраке уходящего дня.

Ушков не отрывал глаз от жутковатой яви, слушая крики из воды и суши, требующие что-то предпринять. Визги свиней, блеяния овец, крики, ровный шелест воды сливались в сознании спецшипра в один угрожающий аккорд. Он вышел из трактора и отступил в сторону, когда Гришка Мужалин с однокашником Петрухой отцепляли арбу. Молча присел на берег, равнодушно наблюдая, как пацаны разворачивали трактор и спяливали его в воду. Все замерло. Замолкли даже домашние животные, освобожденные от качки и вибрации. Только рев трактора сквозь роптание шумливой воды раскалывал вечернюю провинциальную тишину.

– Стой!.. Назад! – внезапно очнулся Ушков.– Там хода нет… пацаны… твою мать! – Он энергично махал рукой, взывая внимание. – Не по трассе идут… твою мать. – И был прав. Трактор, отошедший от берега как глиссер на воздушной подушке, внезапно наклонился на бок и осел на одно колесо. При попытке вернуться на асфальт еще более наклонился. Неожиданно для всех Ушков бросился в воду. И все более погружаясь в поток, так же неожиданно остановился. В то же мгновение внимание всех ошинцев вновь переключилось на трактор. Мучая сцепление, пацаны пытались вывести, выровнять его…

– Стоять! – вновь возопил Ушков. И, словно услышав его, трактор заглох.

– Пацаны… твою мать…, – мрачно подытожил спецшипр. – Надо было внатяг… – Он широко развел руки, как бы говоря: «Ну что теперь поделаешь…» – и побрел к берегу. Вышел. Вылил воду из сапог и быстро удалился в сторону села.

– Пошел Голина искать, – равнодушно заметила Татьяна.

Внезапно в тракторной тележке все оживились. Сюда – под шумок, пока было отвлечено общее внимание, перешел Шкалик. Решился, курилка! Набросив подобранные вожжи на заднюю фару, переметнув их мужику, курившему у переднего борта, он спокойно прошел от трактора до тележки. Затем отпустил один конец вожжей и выбрал их из волы. Молча передал председателю. Мужалин смерил взглядом Шкалика, взял вожжи и тут же проверил крепость потертых участков. Закрепил один конец за бортовой крюк.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.