Римид Нигачрок - На запад, под Берлин. От Луги до Виттенберга

Широкий плац с причудливой разметкой
Между столовой, клубом, за клубом гаражи
Спецтехники, под крышей и массеткой…
Здесь полтора мне года, хочу ли нет, служить.

Кто служил и стихи от печали душевной
Записывал тайно, тревожный, в блокнот,
Что прознают об этом, боясь ежедневно,
С издёвкой «прославят», меня он поймет…

В учебке полгода: значит не дух, а фазан,
К тому ж командир отделенья: при лычках.
В подчиненье – черпак и два деда, тиран
Один из них: полгода с ним жесткие стычки.

Неуверенность, страх, уязвленная гордость,
Ни от кого ни сочувствия нет, ни поддержки,
Уступая страдал, но линию гнул свою твердо,
Доказывал, что командир я ему, а не пешка.

С разных мест три сержанта, и рядовой
В мае пришли дембелям мы на смену,
И приписали нас всех к батарее второй,
Да, службу не знали, скажу откровенно…

Так вот: я, Сашка Родыгин и Витька Мороз —
Сержанты, дружить бы, держаться друг друга,
Но!.. Бог дал Витьке силу, нахальство и рост,
Из Петера Сашка спортсмен, а ладили туго.

По одиночке любого сломать и подмять,
Понятно, легче простого: деды это знали.
Между собой у них тоже не тишь и не гладь,
Нам бы взять в руки бразды – в идеале…

Я штыбзик меж ними, да, но – независим,
На равных хотелось по дружбе, по чести…
Прессуют деды, а мы друг на друга окрысясь,
Грыземся, не ладим, как сержанты не вместе…

То комбат вдруг – злой, пьяный – средь ночи
К нам явится, рявкнет: «Батарея, подъём!..»
Разложить по постелям по списку нас хочет,
То обыск с дежурным проводит вдвоём…

Так и служили от стрельбищ, учений, тревоги,
До выезда в лагерь всей частью, на полигон…
Селенья, лески, бездорожье, ночные дороги,
Окопы рыть, ставить палатки, урывками сон…

О пережитом, о доме, о неурядица разных
Во спасенья души пишешь стихи неказистые,
Хоть на час на досуге дарить себе праздник,
Вылить пену эмоций чувствами чистыми…

Они сидят, как две подружки,
Или с подружкой парень рядом,
Один другому шепчет в ушко
В глуби машины путь весь кряду.

Служить осталось им полгода,
Два вычислителя, и классных.
Подозревать не стал бы сроду,
Что больше дружбы это – ясно

Для наблюдательного глаза,
Не просто так сидят в обнимку,
Всё говорит – и тон, и фразы
О том, что Саша «любит» Димку.

Мне, командиру отделенья
Важней их навык «воевать».
Рука пусть Саши на колене
Лежит у Димы… Плевать!..

А прозвучит команда «к бою!»,
Могу на них я полагаться,
Они проворны – эти двое,
Поспеют в срок, не суетятся.

Проблема в том, что мои «деды»
Без уваженья к командиру…
Пришлось от них лиха отведать.
Ефрейтор Дима злой задира.

Да, неуставные отношенья
И в нашей части процветали.
Стерпеть полгода унижений,
Служить полегче будит далее.

Мне пришло письмо в Германию
С фотографией по просьбе…
На груди носил в кармане,
Не твоя подружка, брось ты
Все надежды, ждать не станет.

Просто я когда-то в школе
С ней учился…. Так хотелось
Подкрепить любовью волю,
Пусть душа б, мечтая, пела…
Получил письмо – доволен!..

Увольнительные в город одному запрещено,
Группой с прапорщиком можно в зоопарк или кино.
Обязательна парадка, ходим строем, озираясь,
Отклоненье от маршрута, самовольное, карают.

Нежелательны контакты, и нельзя открыто фотать,
Аппарат увидят если, отберут его в два счета.
Говорят, шпионы всюду, завербуют, пропадешь.
Преувеличенно конечно, допускаю, просто ложь.

Почтальон один же ходит, почту носит раз в неделю,
Офицеры, жены, дети – доступ в город все имеют.
Это так, на всякий случай, встречный может быть и враг,
Без секретности на службе обойтись нельзя никак.

Смотрим, ходим строем чинно, провожатый начеку,
Но все красоты городские неудержанно влекут.
Это – замок, это – башня, это – озеро святое,
За ажурною оградой спят с войны в земле герои.

Виттенберг старинный город, летом чистый и зеленый.
Церковь Замковая, Лютера, и статуя Миланхтона,
Предприятие Арадо, а в войну здесь с Равенсбрюка
Заключенные трудились… Европейская наука.

Проживал здесь доктор Фауст, прототип героя Гёте.
Старый город, дуб и двери, и еще, не помню, что-то…
Нагулявшись до упада, мы идем домой не в ногу,
С экскурсоводом-офицером хорошо гулять, ей богу!..

Он из десантников, разжалован в летеху.
Что он силен как бык, нам от того и плохо:
Пять километров кросс и сразу на снаряды,
Мы чуть живы потом, и завтрак уж не надо…

По графику, когда не он, то нам спасенье.
С ним раз в неделю, редко в воскресенье.
Другие ж командиры халтурили безбожно:
Разминка, легкий бег, и умываться можно.

Комчасти в месяц раз устраивал нам бег,
Как повезет: в жару, под дождик или снег,
И с полной выкладкой, бежим и умираем,
С десантником зарядка кажется нам раем.

Кто отслужил, тот скажет: да, нормально.
Что вас, ракетчиков? гоняли нас покруче.
Бросок км на десять не считали дальним,
По горкам и оврагам, по пескам зыбучим.

Да ладно хвастать, и мы отслужим тоже,
И на гражданке байки еще свои расскажем,
Сколь пота пролили, пробегали дорожек,
Перетерпели всё, и крепче стали даже.

Ночь в лесу, и конус света
Фонаря, закрыт шлагбаум,
Птица тяжко кричит где-то,
На посту солдатик бравый.

Лагерь там военной части,
В метрах ста видны палатки,
На душе печаль, но счастье
В грёзах ночи шепот сладкий.

В трех шагах густая темень,
Стоят сосны плотным строем,
Затаилось в кустах время,
Темнота – шагни – укроет.

Облепили лампу мошки,
Вьются, падают спаленные
На пилотку, на дорожку,
Гром дробится отдалённый.

Постовой не хочет смены,
Он как сосны неподвижен,
И забыл, что он военный,
И не здесь, а к дому ближе

Унесен воспоминаньем…
Будто бы сейчас из речки
Удит рыбу утром ранним,
Видит маму на крылечке,

Будто ждет его с уловом…
Лейтенант идет дежурный
Попроведать постового,
Сигарету бросил в урну —