Кирилл Люков - Иероглúфы. Сборник стихов

Над моим сознаньем, в вышине,
Проплывают стаи облаков.
Света звёздного лучи
Убегают очень далеко.
Я среди Галактики стою,
Ветер огибает глыбы льдин.
В пустоте Вселенной я пою —
Я один!

Из мельчайших пылинок вырастают миры,
И гранитные скалы превращаются в песок,
Подчиняясь правилам космической игры,
По которым всему отмерен свой срок.
Но не властна Смерть надо мной,
Нестабильного мира я – господин.
Солнце дремлет над остывшей Землёй —
Я один!

Раскаляются планеты до звёзд,
Звёзды рассыпаются в пыль,
Из пыли вырастают миры,
Но кому-то они нужны ль?
Как в пустоте мне прожить?
Я не вижу восхода, только закат.
Жизнь не способна себя возродить…
Кто виноват? Кто виноват?…

Листья падают, корчась, во тьму.
Души их на небо летят.
Так когда-то и я упаду,
И замкнётся извечный ряд.

Так замкнётся извечный ряд душ,
Охвативший весь мир кольцом.
Ветер будет всё так же играть, но уж
Не со мною, опавшим листом…

Осторожным движеньем ветер тронет ресницы
И укутает вас пеленою миров.
Не бойтесь ничего – это только вам снится,
Это – город богов.

Пробежав меж деревьев, ветер прыгнет в колодец,
И вода выйдет из берегов.
И откроет вам тайны мирозданья
Этот город богов.

Неизвестно откуда возникшие лики
Проведут вас по улицам небытия.
Может, это лишь слабые-слабые блики,
А, быть может, это ты или я.

Танец ветра с огнём вам укажет дорогу,
А луна наряди́т вас в шелка.
Вы пройдёте по улицам города-бога
И уснёте потом на века.

Вьётся пó лесу тропинка,
Упираясь в зáмок мрачный.
А вокруг туман клубится,
Едкий, словно дым табачный.
Если кто в него войдёт —
Потеряется навек,
Будь то птица или рыба,
Будь то зверь иль человек.

А под пиршественным залом
В зáмке есть угрюмый склеп.
Там принцесса эльфов Лана
Слёзы льёт от горьких бед.
Полонённая чертями
Века три тому назад,
Терпит злобные издёвки
Ведьмаков и чертенят.

А на зáмковой стене
Чёрный ворон свил гнездо,
А за зáмковой стеной
Вечный шабаш правит Зло:
Ведьмы, оборотни, черти,
Звонко чарками гремя,
Поздравляют со днём смерти
Короля Нетопыря.

Но однажды мимо зáмка,
Через лес, через туман,
Ехал рыцарь в белых лáтах,
Ненавидящий обман.
Конь его вдруг чутким ухом
Уловил протяжный плач,
Остановился, встрепенулся,
И пустился к зáмку вскачь.

Вырвал меч из ножен рыцарь
И воронье снёс гнездо,
А потом ворота в щепки
Конь разбил, вскочил в окно.
Проклиная злобных бестий,
Рыцарь рубит всё вокруг;
Нетопырь расправил крылья,
Только вдруг… пропел петух!

А на зáмковой стене
Ворон уж не вьёт гнездо,
А за зáмковой стеной
Не гуляет больше Зло:
Ведьмы, оборотни, черти,
Все из самых разных стран,
Похоронены в том склепе,
И рассеялся туман.

Белый рыцарь, славный воин,
Спас принцессу эльфов Лану.
Он на ней женился вскоре
И построил новый зáмок.
В этом зáмке правит счастье,
Гнёзда вьют голýбки в нём.
Это правда, а не сказка —
Я там был и видел всё!

Над тихим городом нависла ночь,
И облака бегут от города прочь.
Над спящим городом взошла луна,
И кое-кому в эту ночь не до сна.

Полнолуние – бродит кровь:
В спящем городе – ночь волков.
И спасенья от них нет,
Полнолуние – явь иль бред?

Подкрадутся из-за угла,
И вопьются в чьи-то тела.
Полузвери, полу – нет,
Полулюди, явь иль бред?

Над тихим городом нависла ночь,
И облака бегут от города прочь.
Над мёртвым городом погасла луна,
Здесь словно ночь погулял Сатана.

Вечер дремлет над бульваром,
Чýдный вечер, тёмно-синий.
По бульвару ходят пары,
Пахнет в воздухе полынью.

Звуки медленного танца
Оплетают паутиной.
На прудý два иностранца,
А от прýда пахнет тиной.

К аромату тинной вони,
К горькой терпкости полыни,
Запах трупного зловонья
Приплетается незримо.

Курят с фильтром иностранцы
Сигареты на прудý,
В ритме медленного танца
Разлагаясь на ходу.

На щеках их нет румянца,
Кости сыпятся в траву.
Курят молча иностранцы
Сигареты на прудý.

Вот истлеют иностранцы,
И только запах табака
Расскажет нам, что в ритме танца,
Они гуляли у прудá.

Но вновь наступит вечер синий,
И повторится, как всегда,
И горький аромат полыни,
И иностранцы у прудá.

Жил-был старый король,
А при нём жил-был шут.
Шут любил короля всею душой,
Но, как всякий шут,
Он был глуп.

Шут твердил королю
О предательстве вельмож.
Но, как всякий король, мой король
Шута не принимал всерьёз,
И за это заплатил головой.

Шут слишком свободные речи вёл,
Его невзлюбил король.
На плаху шута
Отправил он —
У шутов незавидная роль.

А шутовы речи сбылись когда,
Было поздно что-либо менять.
И предательски слуги
Убили короля,
Не успел он ничего понять.

Есть у меня совета два:
Шутам – поменьше кричать.
А королям – научиться
Друзей, друзей
От врагов отличать.

Во дворце неспокойно, неладно —
Суета и неверный фа́келов свет.
Эту ночь встретит кровавый,
Жгуче-красный и страшный рассвет.

По паркету мечутся тени.
Скрежет сабель и редкие залпы.
Обагряются красным ступени,
Заливаются кровью залы.

Короля этой ночью решились
Слуги «верные» скинуть с престола.
И сошлись, столкнулись, сразились
Враги и соратники трона.

Ох, не просто сдаётся король —
Машет саблей направо-налево.
Отведённую богом роль
Защищает он и королеву.

Но не долго ему осталось,
В лужу крови осядет король.
Издавна так бывало,
Такая уж это роль.

Утро настанет вскоре,
Сменив страшный рассвет.
Жуткой, кровавой ссоре
Подивится солнечный свет.

Король был добр и умён
И правил триста лет.
Все говорили, что его
На свете лучше нет.