Кирилл Люков - Иероглúфы. Сборник стихов

Когда на душе уже нет ни шиша:
Не пишутся строки, не лезут рифмы, —
Выводит по белой бумаге рука не спеша
Безликие иероглúфы .

Они – словно тени ушедших людей,
Невнятные, чёрные, мрачные тени, —
Вонзаются в память мою без затей
Осколками сновидений.

Они вызывают улыбку и гнев,
Усмешку, а может и слёзы
У тех, кто поверит в их призрачный блеф,
И к ним отнесется серьёзно.

Стихи – это стон души поэта,
Стихи – это крик его рваных губ.
Стихи – это вопль, это поиск ответа,
Это и шёпот, и грохот труб.

Стихи рождаются, как дети:
Без мук нельзя их воплотить.
В стихах все думы о белом свете,
О том, как надо и не надо жить.

Стихи идут потоком бурным
Сквозь сердце прямо из души.
И надо быть немного буйным,
Чтобы скомандовать себе: «пиши!»

Стихи нельзя учесть или измерить,
Стихи не ведают стыда,
Но если будешь ты им верить —
Не ошибёшься никогда.

Стихи, они мучают душу,
Они, как тряпку её выжимают.
Тебе-то легко – не хочешь, не слушай,
А поэт без стихов не выживает.

Поэт без стихов загнётся,
Он рухнет, как дуб без корня,
Ведь песня без слов не поётся,
Не куют железо без горна.

Поэт без стихов, как ветер
Без вольных просторов небесных,
Поэт без стихов, как дети,
Которым всё интересно.

Но стихи выжигают душу,
Как по нервам – железом калёным,
Душу поэта стихи сушат,
Она – как цветок, политый солёным.

Стихи ложатся на бумагу,
Как звуки музыки в тиши.
Стихи ложатся словно листья,
Опавшие с деревьев ночью.
Стихи ложатся на бумагу,
Как чувства льются из души.
Как пенится шальная брага.
Стихи ложатся на бумагу,
Как дождь иль снег с небес идёт:
Чтоб записать нужна отвага,
Хотя и хочется под зонт.
Стихи ложатся словно ветер,
Несущий крики чаек над водой.
Стихи ложатся на рассвете,
И днём, и ночью, и любой другой порой.
Пускай бушуют ураганы,
И ветер пусть хранит границы пустоты —
Стихи ложатся на бумагу,
Так, стало быть, – кому-нибудь нужны.

Стихи… они… ну, как бы это…
Как это вам бы объяснить?..
Они не спрашивают у поэта,
Когда и где, и как им быть.

Они стучатся в дверь сознанья,
Когда им нужно, хоть средь ночи.
В них – скрытый смысл мирозданья,
Поэтому и пишешь, что есть мо́чи.

И если вдруг успел всё записать,
То счастья выше просто нет!
И хочется писать опять,
А перечтёшь – ну, что за бред!

Поэтому, поэт, коль почитаешь
Любую строчку высшим достиженьем, —
Быть может, хоть одной предугадаешь
Ты в обществе такое положенье.

Обнажаются телом когда —
Эка невидаль, что за диво…
Обнаженье души в стихах
Для поэта – необходимо.

Ведь душа его как цветок,
Лишь раскрывшись – она прекрасна.
В окружении сплетённых строк,
Как луна среди звезд ночью ясной.

А когда строчки прячешь в комод,
Средь тряпья они там умирают,
И душа от проблем и забот,
Как цветок без воды увядает.

И пусть я не любовник, не друг,
Я скажу (и сама ты, наверное, знаешь)
Что душа прирастает не вдруг, —
Когда клок от нее отрываешь.

Один был юн и безмятежен
И по-мальчишески жесток.
Он не любил тех, кто изнежен
И презирал суровый рок.

Не чтил ни чёрта он, ни Бога,
И помочиться в церкви мог.
В своей ничтожности убогой
Себе был сам и чёрт, и бог.

Он наплевал на все морали,
И думал гордо, что поэт,
Пройдя лишь все ады и раи,
Стихи напишет, а не бред.

Другой был старше и… старее,
И скован был в своих стихах.
Увяз он в жизненном елее,
И исписался в пух и прах.

Искал в вине он вдохновенья,
Но трудно там его найти.
Был жив ещё поэта гений,
Лишь только не было пути.

Они столкнулись, как кометы,
Перевернув себя и мир.
Друзья, любовники, поэты,
Чьих прост и жёсток голос лир.

Один был младше – умер первым,
Стихи забросил он совсем.
Задиристый, упрямый, нервный —
Артюр Рембо известен всем.

Другой ещё добился славы,
Весь мир стихами взял он в плен.
Поэт, Великий среди равных,
И правдолюбец – Поль Верлен.

Чародей, проследи сочетания звёзд,
Загляни в свой хрустальный шар, —
Пусть говорят, что всё не всерьёз,
Но ты-то видишь грядущий пожар.

Чародей, чернокнижник, колдун —
Так привычны тебе оскорбленья толпы,
Нострадамус, великий вещун,
Сквозь столетия видел ты.

Все смеялись ещё над тобой,
Когда Генрих копьё обломил,
И пронзил им свой шлем золотой:
Лев погиб так, как ты говорил.

Ты провидел, как дом Валуа
Потеряет и жизнь, и власть,
Но не верил никто в твои слова,
Обрекая династию пасть.

Через сотню лет и сотни жизней
Ты увидел, как толпа сметёт
Трон королей в твоей отчизне,
И к чему это всё приведёт.

Монархия, Республика, Империя,
Маленький, но сильный тиран,
И остров Святой Елены,
И будущего туман.

Туман, сквозь который проникнуть
Было дано лишь тебе,
И могилы своей оскверненье увидеть
В кровавой за власть борьбе.