Сергей Ростовцев - К Огонькам Созвездий

А когда свеча догорит,

Жжёшь фитиль, что из банки с маслом.

И рифмуй себе до зари,

Хоть не ярок огонь, не гаснет.

Возмужал я, завёл жену,

Обзавелся и новой квартирой.

И сменил я ее, не одну

И жену я сменил, и страну,

Путешествуя жизнью по миру.

Вот еще одно в жизни жильё.

Замечательный съем, по случаю.

Хоть чужое, а не своё,

С каждым разом, все лучше и лучше.

Но когда я последней жене,

Говорил, что уж тут нам, рай.

То она отвечала мне.

– И в дворце ты устроишь сарай.

Это правда. Но что из того,

Что здесь, уж точно, с крыши не капает?

Я жалею о многом, но больше всего,

О сапожной дедовской лапе.

Предвкушением дурея

Поиграем в лотерею

Номера вписав в таблицу

Или цифру подчеркнув.

Как рулетку аэробус

Под собой вращает глобус,

И пора поторопиться

Подчеркнуть себе страну.

В ожидании зелёных,

Шелестящих, как на клёнах,

Не надейся выграть малым,

Всё поставь и не жалей!

Ну и что, что проиграли.

Мы сыграли – не удрали.

За окном хамсин и пальмы,

А не вата тополей.

Мы совсем не виноваты,

Что проигрывать чревато.

Даже если очень жутко,

Ты своей удаче верь,

Если в ожиданье рая

Мы ещё разок сыграем,

Зарядив без промежутков

Барабанный револьвер.

Предвкушением дурея,

Поиграем в лотерею.

Не надейся выграть малым,

И своей удаче верь.

Как рулетку аэробус

Раскрутил картонный глобус.

За окном хамсин и пальмы,

А в кармане револьвер.

Вот если попаду под этот дождь —

Июльский ливень, тёплый и внезапный,

На лужах пузыри, и листьев дрожь,

И мокнущей травы зелёный запах.

Пойду своё лицо дождю открыв.

Пусть до последней нитки я промокну.

Под барабанный грохот мокрых крыш,

Я стану частью этого потока.

Приду домой, на пол, ещё в дверях,

Я сброшу старость с мокрою одеждой.

Ведь он не навсегда – дождь ноября?

Еще зима, весна чредою прежней.

А летом, кто-то попадет под дождь.

Июльский ливень, тёплый и внезапный.

На лужах пузыри, и листьев дрожь

И мокнущей травы зелёный запах.

И снова впереди дорога,

И лишь молитва по ночам

В надежде выпросить у Бога

Хоть на столетие очаг.

Не потому хорош велосипед,

Что денег не хватает на машину.

А потому, что сто гвоздей и бед

Сегодня обминули нашу шину.

Педали над усталой мостовой

Я круг за кругом двигаюсь и движусь.

На новом круге стрелки часовой,

К чему-то дальше, а к чему-то ближе.

Не то, что это радует меня?

Но ты попробуй двигаться и плакать.

Гоню велосипед, как гнал коня

Прапращура неугомонный папа.

А сзади, на багажнике мой сын.

Он без ироний к миру расположен.

Вы б отдохнули милые часы,

Мы вместо вас вращать педали можем.

Нет билетов в два конца

Мы летим, плывём и едем.

И глупца, и мудреца

Гонит ветром по планете.

Невозвратное вчера,

И невиданное завтра.

Ветер мне шепнёт пора,

Но себя оставить жалко.

От себя не убежать,

Но успешно мы уходим,

На крыле острей ножа,

На одесском пароходе.

Обрывая якоря,

Раз назад не воротиться,

Через реки и моря,

Через южную границу.

Нет билетов в два конца.

Лишь в один конец —

Так что же?

Нет такого хитреца,

Что пробраться в завтра сможет.

Я отправлюсь во вчера

Взяв билет во тьму столетий.

Но пока несут ветра

Не использован билетик.

Нет билетов в два конца.

Мы летим, плывем и едем.

И глупца, и мудреца

Гонит ветром по планете.

Непонятное вчера,

И невидимое завтра.

Ветер мне шепнул пора,

Но себя ужасно жалко.

– Так вот. На рассвете будешь расстрелян.

На этом свете – такое время.

Потом расскажешь нам, как на том,

И счеты с нами сведёшь…. Потом.

А я стоял и в коленях дрожь

Сдержать пытаясь, сказал

– Ну что ж —

И снег под моими ногами таял.

Он посмотрел на мои колени.

– Да ты до рассвета замерзнешь только

А кто-то скажет, что из-за лени

Моей.

А может, скажут, что я жестокий?

– Эй! Зарядить карабины. Быстро!

А может, с нами хочешь пойти?

Что-то коленки твои, словно листья.

Трус ты, а значит уже не кретин.

– Эй! Сапоги и шинельку солдату!

Я покачал головой, еле-еле…

– Нет, не пойду. Поскорее ребята.

Очень уж холодно, в самом-то деле.

За окошком и мокро и серо,

И машин комариный зуд.

И лишь пятнышки белого снега,

Где-то там – далеко внизу.

А вчера я ходил по сугробам,

И дороге в накатанный слой.

И ботинки мочил и гробил,

И не думал идти домой.

Я с девчонкой спускался под гору.

Было скользко и было смешно.

Нам в туманную, позднюю пору,

Просто так,

Ни за что, повезло.

На деревьях стекляшечный иней

Под ногами рипящий ковёр.

И туман молчаливый и синий,

И девчонки весёлый задор.

А часы подгоняли к нам полночь,

И рассыпался сказочный мир.

Громко чмокнувшись…,

Сами…, Покорно…,

Разбежались по клеткам квартир.

И с утра, все деревья в стекляшках.

А сейчас мокрый мир,

И машин…

За окном пролетающих часто

Шум мотора и хлюпанье шин.

Наверно тяжело грушёвым веткам,

Склоняться под рядами жёлтых груш?

Их даже не раскачивает ветром,

Случайно залетевшим в эту глушь.

А ветер растрепал прическу розе.

По серой черепице проскользнув,

Он пару яблок на дорожку сбросил,

И в ветках у смородины уснул.

И тишина. И небо голубое.

Над сладкой чашкой кружится пчела.

И лишь под вечер, над костра золою,

Тревожащее пенье комара.

Листья, бессильно свесившись,

Ещё шуршат.

Гнутся, куда неведомо,

Не им решать.

С веток на крышу и в лужицу.

Пришла пора.

Кружатся, кружатся, кружатся …

Среди двора.

Время ушло для зелени

И рвётся нить.

Ветры, дожди осенние

Придут казнить.

Падают, падают под ноги.

Так…, не спеша.

Чтоб золотыми, гордыми,

В пыли лежать.

И до того, как зазвонит будильник,

Лежу и жду, еще не рассвело.

В оконном отражении темно-синий,

Слегка потрескавшийся, потолок.

Под одеялом теплота и лето,

В ногах мурлычет тёплый мягкий кот.

Лежу и жду покамест круглый этот,

Безжалостно отзвонит весь завод.

Лежу и жду.

А после сразу встану.

Поставлю чайник, застелю кровать.

А тёплый мягкий будет беспрестанно

Потягиваться и зевать.