Нина Русанова - Высокие отношения. Стихи

Одна теперь беда – расстаться мне с букетом.
И не было другой печали и беды.
«Оставь их без воды – и встретят сухоцветом
Весенний твой приезд осенние цветы.

Подсолнухов и роз, ромашек, альстромерий —
Созвездия цветов – одни, на много дней,
Оставшись, будут ждать твоих прикосновений…
Их это не убьёт, но сделает сильней».

И представляю я: сухой щелчок замочный,
Вхожу – и нахожу осенний «первоцвет»
Увядший и в пыли… И как-то мне не очень —
«Остаться без воды» – бессмертия рецепт.

Остаться без тебя. Не видеться. Не слышать.
Не думать о тебе… Не думай же и ты —
О том, что кто-то там к тебе неровно дышит.
Останься без меня. Останься без воды.

В этом мире без солнца и ласки —
Сколько зим, а не лет…
Покупаю анютины глазки
В эпоксидной смоле:

Неподвижны – «без шума и пыли» —
Эпоксидка – не лёд…
Но они точно так же застыли,
Словно сердце моё.

А мне хотелось бы остаться! —
Хоть одуванчиком в траве!
Здесь Одуванчиково Царство! —
На этом свете – Божий Цвет!

Омыт водою дождевою,
Беспечен, весел и открыт,
Он с непокрытой головою
Пред Высшим Промыслом стоит:

Его секут косые ливни,
В него отвесные палят,
А он – наивный и счастливый!
И весь сиянием объят!

Мне снится в саду Александровском…
Да-да! – соловьиная трель!..
Мне спится с улыбкою ангельской,
Товарищ, под Вашу сирень…
И ландыши с детскими лицами,
Что так беззаветно люблю,
Летают легчайшими птицами,
Лелея меня небылицами,
И ели – тончайшими спицами! —
Уколют: «Красавица!» – сплю…
И ночью – о да! – полнолунною! —
В те сны ухожу с головой:
И снится ограда чугунная…
И дерево на Моховой…
И снится Никитская улица…
По ней поднимаюсь пешком…
Взлетаю!.. – и люди – любуются!
Но Вами любуюсь тайком:
Я – вижу…
Увижу – когда ещё?..
Вы мне говорите: «Не верь!..»
Но ландыши, ландыши, ландыши! 1 1 Ландыши, ландыши, / Светлого мая привет. / Ландыши, ландыши, / Белый букет… / Словно песенка без слов, / Словно первая любовь, / Словно первое признание. (О. Я. Фадеева, музыка О. Б. Фельцмана «Ландыши»)
Но, Ваша, товарищ, сирень! —
Для девочки сломана мальчиком…
Вы помните? Помните дом?..
«Остаться»?
Да хоть одуванчиком!
Иль вовсе безвестным цветком.

Мой вклад в литературу жалок:
Сплошные слёзы, а не вклад.
Я привезла себе фиалок
Из леса пару дней назад.
Теперь смотрю, как тихо зреет
Лесной фиалки тайный плод.
Я стала в сотни раз мудрее
За день-за два, а не за год.
Мне ни к чему прогноз погоды,
Плащи, сомбреро и зонты;
Ни сапоги, ни скороходы,
Ни самолёты, ни мосты —
Не уведут туда, где лучше.
Всегда так было, не «уже».
Я дома. Здесь. Сидеть и слушать:
Что зреет там, в моей душе?
«Весь мир»? Яснее нет примера.
Всё то, что мне казалось им, —
Мираж, иллюзия, химера:
Помпеи, майя, Аркаим,
Песеты, фунты, лиры, франки —
Одним движением руки…
Мы – светлячки в стеклянной банке.
И славно, что не пауки.
Уйти. Со вздохом облегченья
Нырнуть в домашние дела,
Ища спасения, леченья…
Да я и раньше так жила.

Со дна зимы, от сна забвенья,
Печали, грусти и тоски
Вдруг прорастут стихотвореньем
Пронзительные васильки.

Их цвет, необъяснимо синий
Средь серых уличных камней,
Напоминает о России,
О тайной Родине моей.

Толпа идёт, машины мчатся,
Подвластны праздному труду;
Монахини в пурпурных рясах
Бормочут мантры на ходу…

Всё это было: ново, старо —
В ответ – качаются едва…
Они под колесом Сансары
Почти что сорная трава.

Но в ней невыразимым светом
Небес торжественная синь
Сосёт глаза. Прохожим нету
Дел до Есенина 2 2 Не видать конца и края – / Только синь сосёт глаза. (С. А. Есенин «Гой ты, Русь, моя родная…») . Аминь.

У взрослых сны цветные редки
И все они наперечёт.
И крестовидный цвет сурепки
Уж никого не привлечёт.

Он будто жёлтой ниткой вышит
По кущам подзаборных трав…
Но мне он помогает выжить.
А тот, кто выжил, – тот и прав.

Главы моей шелкóвый волос!
И ты не упадаешь зря:
Я – точно гордый гладиолус
В тугом букете сентября.

Несут меня младые руки…
Сама ли я туда иду… —
Во храм учёбы и науки,
Терпенья, опыта и дум.

Такая царственная зрелость!
Невинность держащей руки…
От нежной гордости зарделась
И заалели лепестки.

В дни невзгод, волнений и гонений —
Нынче бой, и завтра снова в бой —
В бабушкины тёплые колени
Ткнуться непослушной головой.
Вот положит руку мне на темя,
И скажу ей: бабушка, прости
Ты за то, что всё вот это время
Я боюсь на кладбище прийти.
Потому-то и должна скитаться
Год за годом, день за новым днём,
Что боюсь приехать и остаться
На могильном холмике твоём —
Где цветы и травы полевые,
Молча лишь кивают мне в ответ,
Где глядите молча, как живые,
Брат любимый, бабушка и дед.
Среди этой суеты и фальши,
Снова фальши, снова суеты,
Ухожу всё дальше, дальше, дальше…
От безмерной вашей доброты,
От поступков и от мыслей ясных,
Чья природа – мудрость, а не страсть.
Вот как глупо, глубоко, опасно —
Страшно далеко я забралась!
Постарела тоже, поседела…
Никому из канители всей
До меня по-прежнему нет дела,
Кроме милой бабушки моей.

Диктую «ненужные» эти диктанты —
За то, что мой дед был в пылающем танке;
За то, что четырежды ранен, контужен;
За то, что три дня был засыпан землёй;
За то, что, считалось, – пропал, но не без вести…
– Давай похороним хоть по-человечески! —
Сказал командир, когда враг отступал…
За то, что Тарасыча взвод откопал —
А он оказался живой 3 3 Мой дед Михаил Тарасович Кислер был артиллеристом. История его ранения и воскресения из мёртвых – подлинная. .
Я дедушку помню с седой головой,
Глухим и по праздникам этим – нетрезвым
И с памятью этой ношусь «бесполезной».
За то, что на старости – слёг и ослеп,
Не дожил до ста, как планировал, лет…
А жив был – клубнику полол на карачках,
Курил беломорину, сплевывал смачно,
Тарасыч сажал помидоры и маки,
Ночную фиалку, сушил курагу
И белый налив и выращивал груши,
Арбузы и тыквы…
– И знать это нужно!
– Угу.
За будущих воинов жизнь отдана:
Теперь в виртуале у них – не одна.