Нина Русанова - 28 строк. Стихи

Я поэт-пророк.
У меня безнадёжно сломан
Тот отдел души, что твердит: «Не пиши, молчи!»
28 строк. Шрифт 12-й. Times New Roman 1 1 Условия для публикаций, участвовавших в барселонском фестивале поэзии в 2020 году. .
Прочитав разок – я уже начала строчить.

Что сказать мне вам?
Что жива? Что сама не рада?
Что в слова игрок —
Cамый лучший в своём бреду?
Что одна судьба – наказание – и награда —
28 строк! Да, я в райском живу аду.

Он ничем не плох.
Для того, кто никем не хочет,
Не стремиться стать на короткой стезе земной.
Я хочу, мой Бог. Гром и молния! – Он хохочет!
Он рыдает всласть! – потешается надо мной:

«Вот тебе тетрадь,
Стопроцентнейший самородок».
Окаянный бес! Все горьки корешки-вершки!
Позабыл сказать Он тогда:
«Отдыхай, природа!» —
И пошёл себе – в никуда – обжигать горшки.

28 строк. Чем запомнятся? Чем заденут?
Чем подцепят вас? За какой уведут порог?
Я могу писать – на любую – вот правда! – тему.
Я поэт-бунтарь.
Самодурок.
И полубог.

Вторая страница – свободна! легка!
Как в небе моём – облака!
В стекле голубом – электрический скат! —
Его ты не тронул пока.

Живи себе! – невод не надо бросать —
Довольно забот и обуз!
Любуйся, покуда не начал писать,
На жизнь – никакую – медуз.

Не смей, не мечтай, не юродствуй, постой! —
На этом пока берегу.
К чему тебе неводы рыбы златой? —
Отдай их на ужин врагу!

Так нет же! Ныряешь и ловишь: «Хочу!» —
Бесплотный и трепетный блик…
Какому б тебе показаться врачу? —
О бедный, о жалкий старик!

О жертва – белейшей! – бумажной волшбы!
Прощай, неустроенный быт!
Сдавайся – без страха! И да! – без борьбы —
Ужален. А значит – убит.

Бог – триедин.
И третий мой листок
Летит по свету запоздалой птицей —
Как лепесток – на запад, на восток…
Чтобы когда-то… – лет так через сто! —
На Родину – обратно – возвратиться.

Кто я для них? —
Оторванная плоть?
Наполеон? Тиран? Пирог французский?
Чертополох, что велено полоть?
Собачья чешуя, что не смолоть?
Для юных – и не знающих по-русски.

Но! —
Как потомок вымерших дворян,
Я прокрадусь домой повдоль забора —
Где русский дух… где дым Отчизны прян…
Войду – и брошу правнукам:
– Сорян!
«Когда б вы знали, из какого сора…» 2 2 Когда б вы знали, из какого сора / Растут стихи, не ведая стыда, Как жёлтый одуванчик у забора, / Как лопухи и лебеда. (А. А. Ахматова «Мне ни к чему одические рати»).

Молекулярная структура
Моих стихов вполне проста:
В одной руке – клавиатура,
В другой – нерусская верста.

С коломенскою было проще:
Не нравится? Идите нах!
А здесь – то пробковые рощи,
То апельсины в кабанах,

А то и свиньи в апельсинах.
«Спасите!» – точки и тире.
Я заблудилась в трёх осинах,
Как Гессе в бисерной игре.

Я то ли пастырь, то ли паства,
Мне то ли сеять, то ли жать:
«Касталия» – от слова «каста» 3 3 «Игра в бисер» – последний и главный роман Г. Гессе. Действие в романе протекает в Касталии, стране интеллектуалов, где проходят долгий цикл обучения специально отобранные лучшие ученики, большинство из которых остаётся там пожизненно. Касталия, отдалённо напоминающая новоевропейский идеал «республики учёных» и утопию Платона, управляется коллегией учёных-магистров и подчинена принципу строгой иерархии. Главным достижением касталийской интеллектуальной жизни является «игра в бисер», синтез всех отраслей искусства в одно, универсальное искусство. —
От этих слов не убежать.

Сижу, слагаю, как заклятый,
И «попадаются одне»
Мне «только вёрсты полосаты» 4 4 Ни огня, ни чёрной хаты, / Глушь и снег… Навстречу мне / Только вёрсты полосаты / Попадаются одне… (А. С. Пушкин «Зимняя дорога») ,
Да синий месяц в вышине.

В моей запутанной судьбе,
Где мнится виданное новым,
Один лишь только свод небес —
Как по линейке разлинован…
Конечно же, линейки без.

От горизонта одного
И до другого горизонта
Моё стремится естество
Почти невидимого зонда
Во след летящего того.

И я – лечу! – и Бог со мной! —
Как будто Богу дела мало:
Пытаться линией прямой
Соединить конец с началом
Судьбы запутанной одной.

…и пешеходом сторонюсь…
…и пассажиром, и возницей…
…едина – лицами разнюсь…
…я – птица-тройка-колесница —
…возможно, птицам только снюсь…

Лечу не полосой огня,
Но паром облачного цвета:
Вот-вот – догнать! – вот-вот – обнять!..
И… хоть меня, возможно, нету…
Но нет счастливее меня.

Как будто слышу шорох крыльев,
Увы, неслышимый с земли, —
Как если бы заговорили,
Со мной прощаясь, журавли.

Как если бы и я, прощаясь,
Крича: «Постой, не улетай!..» —
В разлуке этой причащалась
Всех тайных знаков птичьих стай.

Но вот уже сестрицы-братцы
Исчезли с сизом вдалеке…
Теперь одной мне изъясняться
На этом птичьем языке.

И, сложены конвертом, птицы
Мотают ниточку души,
Чтоб улететь – и возвратиться:
«Пиши… пиши… пиши… пиши…»

Не знать
О том, кто предал и покинул.
Не думать
И не чувствовать —
Не знать.

И чайка,
Два крыла своих раскинув,
Летит над этой синею пустыней
Листом последним…

Белый
Молчаливый
Не-знак.

Я хожу в музеи, в кино, в театры…
И – в многообразии этом пёстром,
Как цыган румынский у ног Монмартра
Прячет шарик в напёрсток, —
Прячу себя —
От самой себя же:
Клубок, напёрсток, иголка в сене…
Теряюсь, отыскивая Лебяжий
Остров – острый – разрезал Сену…

Так – забвения в водах тёмных
Ищет гадкий утёнок.

Сена-вена…
Весна и вёсла…
Холодны и спокойны воды…
Звёзды в небе блеснули – блёсны! —
Отражениями Свободы…