Нина Русанова - 28 строк. Стихи

И – среди отражений улиц
Я – брожу…
А могу и бредить…

Вдруг – в одном из них – улыбнулись:
Звёзды,
Сена,
Весна…
И лебедь.

На Эйфелевой башне сносит крышу!
Срывает башню! Правда!
Не шучу!

Ветра и солнце прямо в душу брызжут!
И будоражат – Боже! – выше, выше!..

– Как?! – говорят, – вы не были в Париже?!

И я – опять! – опять туда…
Хочу.

Дорогой собираюсь дальней,
Но, как ни странно, налегке —
Лишь записью – и то – ментальной
В ментальном также дневнике.
Кому-то, может, и невнятной,
Измятой, скомканной вконец…
Внезапной! – точно этот мятный —
В горячем сердце – леденец.
И боль! И сладость! Жар и холод!
И – неожиданный контекст…
И…
Лишь до той поры ты молод,
Пока не умер интерес —
Гадать:
«А что она хотела
Вот этим леденцом сказать?»
Довольно аналогий с телом!
Взгляните лучше ей в глаза:
И за… не то чтобы кристальной,
Но – талою – голубизной…
О да! – опять таки – ментальной!
Да-да! – испепеляет зной.
И думать:
«Что мне делать с нею? —
Дрожащей Феею Драже…» —
Внимая…
Недоу… немея…
В одном своём воображе…

Старинных комнат анфилады…
Во сне…
Но кажется – что быль.
И серебрится, будто ладан,
В лучах таинственная пыль…

Неплотно сдвинутые шторы…
Тяжёлый, тёмный… – томный штоф!..
И мягкий луч…
И лёгкий шорох
Знакомых будто бы шагов…

Ищу улыбки, слова, взгляда!..
Брожу покорным и немым…
И воздух, под рукою гладок,
Скользит атласом голубым…

Старинных комнат анфилады…
Во сне.
Но кажется – что быль.

Мне снится сон
Длиною в целый день,
Неделю, месяц, год…
И годы, годы…
Диктует он: «Лицо своё надень
И облачи телесно дух свободный».

И вот,
Как будто мелом очертя —
Крошащимся под пальцами кусочком…
И год…
Десятилетия летят!
За кругом этим дьявольски непрочным:

…из дыма выплывая – снова в дым…
…родится… вырастает… тает… тонет…

Они сменяются – один другим —
И дни, и сны… и тает мел в ладони…

И —
Хоть и стоик —
Сон ли?.. или быль —
Всё больно! – от такого-то подхода!

Оно того не стоит,
Ты забыл:
Душе твоей – дарована свобода.

И – точно агнец Божий – на заклание:

Достаточно лишь острого ножа…

Достаточно лишь острого —

Желания.

Желания.

Желания – бежать.

Там, где секунды пятки огнём не лижут,
Там, где как будто нет его, время – есть:
Чтобы мне подползти к тебе… чуть поближе…
И, обалдев от наглости, рядом сесть.
Там, где темнее тёмного своды близко,
Низко! – и нет возможности ниже пасть…
Там, где несуществующий лев балийский
Скалит свою шальную хмельную пасть…
В яростно-бирюзовом (и женском!) платье,
Весь он объят сиянием… (что за чушь?) —
…и – подползти внезапно, забрать в объятья…
…или – не дав опомниться – целовать и…
…или… – ещё не знаю, чего хочу!
Тот, кого я не могу называть, который…
Тот, по кому… тем-кем и о том-о ком…
По (не) одной из бешеных траекторий
Русским (но не до Киева) языком
Чешет. И чешем оба – вслепую шарим —
И на любое «да» – миллионы «нет»…
Сдутый… – да нет, не скоро! – безумный шарик
Бьёт-прибивает всё-таки… – да, ко мне.
Ну же! Проникновенно! Но только взглядом…
(Ты ли не мог придумать послаще месть?!)
…и, наливаясь чая прозрачным ядом…
…львицею подползаю и… рядом, рядом…
Сядем же, мой нечаянный, ненаглядный —
Там, где и вовсе нет его, – время есть.

В какую сторону ни поверни…
А так и вертимся, как будто пьяные…
Такие вот окáянные дни.
А мы – еретики неприкая́нные.

И, как ты ударение ни ставь, —
Давай всё спишем на акценты местные! —
У нас – и монастырь свой, и устав,
И келия в монастыре – совместная.

И мы, устав от суетного дня, —
На стенах тени маятником маются —
Всё греемся у грешного огня…
А утром будем…
Нет, не будем каяться.

Напротив.
Знаю точно: всякий рад
Вот так вот – повстречаться – хоть и в ереси.

Психея.
Открывающая в сад
Калитку…

…почему бы и не Эроса? 5 5 Дж. У. Уотерхаус «Психея, открывающая калитку в сад Эроса» (холст, масло, 1904 г.)

Посреди него – чумного пира —
Посади сто тысяч обезьян,
И они, вооружившись лирой,
Наскоро трагедию Шекспира
Облачат тебе в хорей и ямб.
Бьют по клавесину хаотично,
Лупят и строчат как пулемёт!
Пишут-пишут… О моём – о личном!
Им по ходу вовсе безразлично,
Кто прочтёт… когда… и как поймёт…
Нет, не обезьяны – мойры, парки!
И не воровство – а ворожба.
Только начали – уже в запарке:
Им не объяснили в зоопарке —
Это не текстиль! – моя судьба!
Криво, косо… – наскоро сплетают,
Не успела оглянуться – вот:
Слёзы, сопли, вирусы витают… —
Тоже «вдохновение питают»? —
Високосный начиная год.
И ещё – грозят! Грозят… любовью.
Маркесовой – посреди чумы.
Мне и так общения с тобою,
Мне и кашля с головною болью,
Мне и субтропической зимы,
Мне и белой – письменно, по фото… —
«Нам на это нечего смотреть!
Поздно! Ваша рукопись – в работе!
Вы ещё до свадьбы – заживёте!»
Вот такая вот трагикомедь.

Начать – как будто с чистого листа.
И написать все новые стихи.
Чтоб было, скажем, их не меньше ста.
И чтобы каждый – песня, каждый – хит.

Как заново, простите, рождена —
Прийти, простите, – голою, нагой —
Ещё невинна, не заражена
Порочной точкой зрения другой.

Ещё свободна от ушей и глаз
Глухих, слепых – но судящих умов.
От Вас, мой ненаглядный, да – от Вас.
От Ваших всех – не сказанных мне – слов.

Настанет время, сменишь гнев на милость —
И снова к нам вернутся «наши дни».
Промямлишь нечто вроде: «Так случилось, —
И, может быть, добавишь: – Извини».