Илья Бровтман - Гусары и разбойники. Пьеса в 4 действиях

Вот это страсть. Теперь я понимаю
Что значит жизнь, что значит благодать.
И на земле бывают кущи Рая
Да! Есть любовь…

Да где тебе понять.
Постичь умом такое невозможно.
Когда юлой кружится голова,
Гитары врут и все резоны ложны.
Здесь музыка излишня и слова.
Когда сомкнутся губы в поцелуе,
Костёр страстей бушует на устах,
Ты в пену превращаешься морскую.
Сердца стучат, а в них любовь и страх.
Да, страх. Ещё тебя ласкают руки,
Забили в тело самый сладкий гвоздь,
И горесть неминуемой разлуки.
Кончается всё то, что началось.
Когда взойти удалось на вершину,
Все краски мира у счастливых ног,
То дальше лишь падение в лощину.
И кажется последним каждый вздох.
Не может вечно мчаться кобылица,
Округу, заливая бубенцом.
Парить не может постоянно птица,
Тем более высиживать яйцо.
Но в миг любви не думаешь об этом
Когда целуешь милое лицо.
Никто салазки не готовит летом,
Не слушая советы мудрецов.
Твоя душа лежит на дне колодца
Когда уехал по делам корнет.
А вдруг с любимым что ни будь стрясётся.
А он один, ему замены нет.
Не могут обмануть пустые речи,
И сладкой лжи дурманящий нектар.
Вот и сейчас на поле браной сечи
Ему достался сабельный удар.
Безжалостен подарок янычара.
Что сделаешь, на то она война.
И вот удел любимого гусара —
Лежит в бреду бледнее полотна.
Но знаю я – настанет миг чудесный,
Отступит хворь и будет он со мной.
Сожмёт меня в объятьях. Новой песней
Обрадуем друг друга под луной.
Он подарил мне медальон на шею,
Но он нам мало счастья принесёт.
Не мне ли как цыганке ворожее
Не ведать наши судьбы наперёд.
Падём мы оба от своей десницы,
В плену каких-то злых коварных чар.

Мне кажется, что барин шевелится.
Дрожат ресницы, и спадает жар.

Забрезжил свет, но всё вокруг туманно.
Болит плечо, рука и грудь в огне.
Как получилось, что без доломана
Лежу на белоснежной простыне?
Где кивер, сабля, шпоры, эполеты?
Я в неглиже, но кажется живой.
Неясные мелькают силуэты,
Две девушки склонились надо мной.
В цветастых юбках первая девица,
А на второй крестьянский сарафан.
О Боже! Как мне больно шевелиться,
И всё болит как от смертельных ран.
Немного наступает просветление.
Гитара семиструнка на стене.
А может это странное виденье,
И я опять в бреду или во сне?
Нет сил, дышать. Откуда эта слабость?
Я смутно помню как отряд гусар,
С пакетом и реляцией из штаба
В бою сошёлся с ортой янычар.
Я помню, мы схлестнулись с басурманом,
Но рухнул конь. Под ним моя нога.
Сверкнула сабля злобного османа.
Он, судя по одежде, был ага.
В груди моей забилось сердце чаще.
Проклятый турок рубанул с плеча.
Как молния сверкнул клинок блестящий.
Спустилась ночь, погашена свеча.
Мелькают копья, пистолеты, шпоры,
И сабли оглушительно звенят.