Бахтиёр Ирмухамедов - Избранные нетленки в одном томе

О душе, о душе, о душе
Каждый стих, каждый звук, каждых вздох.
О другом не поётся уже:
Значит – стар, значит – слаб, значит – плох.
О тебе, о тебе, о тебе
Не рифмуется даже «судьба»,
И выходит назло ворожбе
«Ворожба», «ворожба», «ворожба».
О былом, о былом, о былом
Помнит снег, помнит смех, помнит грех:
Всё, что мы испытали вдвоём,
На виду завершилось у всех.
О друзьях, о друзьях, о друзьях
Не хотел, не хочу, промолчу.
Благородное чтут в образах,
Но быть верным не всем по плечу.
Без конца, без конца, без конца
Каждый стих, каждый звук, каждых вздох
Бьют жестоко по морде лица…
Я не умер, но конь мой издох.
И пора, и пора, и пора
О душе, о душе, о душе:
От добра не получишь добра —
Надоевшее миру клише.
О душе, о душе, о душе
Молча лень, молча день, молча тень.
Но никто не возложит уже
На глухую могилу сирень.

Распоясался ветер дурманный:
Всё сметает, ломает и бьёт.
Ты, случайно, не морем ли пьяный?
Эй, безумный! умерь-ка полёт!
Что стряслось, что случилось с тобою?
Что буянишь, как дегенерат?
Неужели спасёшься гульбою
От обиды? Послушай-ка, брат,
Пусть тебя позабыли берёзы,
Пусть тебе изменила сосна,
Пусть и тучи не вылили слёзы,
Пусть сердитым ты встал ото сна,
Но при чём здесь трава и фиалки?
Незабудки, они-то при чём?
Неужели невинных не жалко,
Неужели быть сладко бичом?
Есть на свете и пальмы, и липы;
Где-то ждёт тебя стройная ель!
Ты прислушайся к северу: всхлипы
Издаёт еле слышно метель.
Если ты позабыт и отвергнут,
Если изгнан любимой своей —
Значит, с трона их сердца ты свергнут,
Значит, нужно забыть их скорей.
Поднимись к облакам в поднебесье,
Пролети над простором морским —
С их гармонией истинной слейся,
Не печалясь изменам мирским.
Успокойся, о ветер дурманный!
Всё на свете идёт чередой.
Я подобный свой рок окаянный
Пережил и, как видишь, живой.

Я к тебе вернулся из разлуки,
Из твоих обид и заблуждений,
Из молвы, хулы и осуждений,
И собой принёс немые звуки.
Я тебе не выражу упрёков
Ни словами, ни печальным взглядом;
Молча прислонюсь с тобою рядом
К памяти – источнику уроков.
Робко прикоснусь к твоей ладони,
К волосам твоим прильну глазами —
И мечты твои расскажут сами
Хрупкое парение гармоний.
Вызволю тебя из нелюбови,
Нежностью окутаю былого —
И душа твоя поверит снова
В душу дорогого нелюбого.
И тогда ты сердцем улыбнёшься,
И глаза твои прошепчут звуки:
«Я к тебе вернулась из разлуки,
Верила, что ты меня дождёшься».

Если мир непонятен и грозен
Для твоих неиспорченных дум,
Ты уйди в отдаленье к берёзам
И послушай их благостный шум.
Ты прислушайся к музыке ветра,
Ты прислушайся к песне берёз —
И погрузишься в тайные недра
До тебя не изведанных грёз.
И навеется сладость покоя
На несчастную душу твою:
Ты увидишь цветенье левкоя
И магнолий в далёком краю.
И в просторы красивой нирваны
Ты войдёшь под берёзовый шум,
И прекрасные звёздные страны
Станут темой медлительных дум.
И откроются вешние тайны,
Прояснятся и мир, и душа,
И берёзовой роще хрустальной
Ты поклонишься, новью дыша.

Есть в этой жизни тайные пристрастья,
Как есть и всем известные дела,
Но быть отмеченным печатью счастья
Дано лишь тем, чья совесть не лгала.
Есть в этой жизни многое такое,
Чего не избежать, не объяснить:
Напрасное желание покоя
И суетное рвение страстить.
Есть в этой жизни сумраки и мраки,
Есть в этой жизни солнечные дни;
За честь любимой существуют драки,
За честь свою – не драки лишь одни.
Есть в этой жизни Родина – любима
Она всегда с младенческих основ.
И есть на свете горькая чужбина —
Земля чужих огней и чуждых снов.
Есть в этой жизни главное богатство —
Высокий дар, угодный всем богам:
Не совершать до смерти святотатства,
Беречь друзей и воздавать врагам.

Мы перестали удивляться
Моей любви, твоей тоске.
И вроде тянет нас расстаться,
Но мы молчим. Рука в руке.
Весны начальные капели
Как будто где-то вдалеке.
А мы с тобою надоели
Моей любви, твоей тоске.
И мы молчим. Сказать не смеем
Моей любви, твоей тоске,
Что оглянуться не успеем,
Как наши дни – на волоске!
Седые волны разбивают,
Смывают замки на песке,
Как будто гибель предрекают
Моей любви, твоей тоске.
И сколько жить ещё на свете
Моей любви, твоей тоске,
Не знаем мы, не знает ветер,
Не знают люди в городке.
И сны порядком подустали,
И рок пульсирует в виске.
Мы удивляться перестали
Моей любви, твоей тоске…

Люди едой озабочены —
Что бы купить иль продать.
Долларом всё разворочено.
Кто бы мог песню подать?
Люди, подайте мелодию
На пропитанье души
Или напойте рапсодию
Из меркантильной глуши!
Чёрство народ базальтовый
Мимо к ларькам бежит,
А на тоске асфальтовой
Сердце, как шляпа, лежит.
Бросьте хоть нотку малую!
Рифму подай, земляк!
Или, как шутку шалую,
Звонкий швырни пятак.
Занято место лобное.
Сердце – пустым-пусто.
Где же вы, люди добрые?! —
Хоть бы откликнулся кто.
Люди едой озабочены,
Хлебом насущным – все.
Души в авоськи вворочены
На роковой полосе.

Я был во сне. Вдруг хор созвучий,
Подобно страсти роковой,
Вонзаясь в ночь и в сон дремучий,
Воззвал из глуби вековой:
«Довольно спать! Восстань, несчастный!
Твой жребий ждёт тебя в глуши
Непроходимой и прекрасной,
И неизведанной Души!
Покинь бездейственное ложе! —
Твой дар высоким Небом дан!
Тебе безмолвствовать негоже:
Душа – земля и океан —
Твоих глаголов ждёт певучих,
Твоих пророчеств огневых,
Твоих прозрений вещих, жгучих
И откровений ножевых.
Восстань! И, Небом осенённый,
Все тайны истин огласи
И каждый звук произнесённый
К чертогам Бога вознеси!».
Мне голос был ночного хора —
Он звал из бездны вековой.
И я восстал! И знаю, скоро
Приму свой жребий роковой!

Вас было много. Он – один:
И друг единственный – отрёкся.
Певец в любви своей обжёгся —
Средневековый паладин!
Вас было много роковых,
Пустых хулителей искусства;
Вам были чужды страсть и чувства —
Вы осмеяли злобно их.
Но шёл певец своей дорогой,
Но пел певец, как раньше пел,
Он вам простил ваш беспредел:
Вам наказание – от Бога!
Вас было много. Он – один.
Вы души наглухо закрыли,
Вы только били, били, били,
И с вожаком был всяк един.
Вас было много без сердец,
Вас было много против чести,
Но он – один – не жаждет мести,
Толпой затравленный певец.