Николай Колос - Брызги ультрамарина

Потому что трепетные маки,
Не увянут в сердце никогда,
На моем Небесном Зодиаке,
Ещё тлеет алая звезда.

Потому я не поставлю точку,
Что закрыть страницу не спешу. —
Не придумал роковую строчку,
А живу, влюбляюсь и… пишу!!!

Я напрасно ушёл. Думал, будет в цветах вся дорога,
Потерял много лет и себя на греховном пути,
Я вернулся к тебе и стою как изгой, у порога,
Лишь бы только сказать покаянное слово: «Прости!».

Я скитался во тьме – я искал иллюзорного света,
Я пытался не раз… я старался всем сердцем любить!
Но… душа не смогла быть в холодном дыханье согрета,
Потому что не смог… и не знал, как тебя позабыть.

Приглашу тебя в дом, соберу для тебя угощенье,
Ароматным вином, ключевою водой напою,
Лишь позволь испросить, у тебя на коленьях, прощенья,
Лишь позволь повторить это главное слово: «Люблю!».

Не томи, не гони и не хмурь соколиные брови,
Забери мою жизнь, моё сердце и душу в залог,
Лишь позволь целовать все кровинки обиженной крови,
Лишь позволь мне признать, что ты Ангел мой Гений и Бог!

Я прошу, я молю – не лишай меня женского крова,
Боже мой! Я устал! Не нужна мне отрадная новь,
Я признал, что жена – это очень красивое слово. —
Не найти в словаре больше ёмких и радостных слов!

Что-то там про росу, про рассветы, луну и закаты.
Восстает из глубин, как ненужная, вредная блажь.
И роса, и Луна, и весны грозовые раскаты,
То сегодня ничто, то – холодной пустыни, мираж.

Сколько раз не туда, не в те реки, провалы и двери,
Напролом, напрямик… и опять, как всегда, невпопад!
Сколько раз пожинал для себя роковые потери, —
Чтоб потом, руки в кровь, с тупика выбираться назад.

Что-то там не срослось, не сбылось, а местами не – сшилось…
Но тогда – по волнам без печали, тоски и тревог!
А сейчас… доползло, доплыло, добрело, докатилось…
Пустотою в душе, паутиной для рук и для ног.

Роковой океан, роковая, пустая путина,
Не в тот день, не в тот час просияла зарница моя.
Где-то я просмотрел… Моих дней, моих лет паутина,
Свила толстый канат. – По рукам и ногам… как змея.

Думал я – ещё есть, думал я – ещё что-то осталось.
Пропахать, прорастить, прочертить созидательный след.
Но дохнула в лицо, леденея земная усталость,
Пустота позади, впереди – ничего уже нет.

Я прощенья прошу. У кого и за что – я не знаю,
Ведь костер догорел, и осталась пустая зола,
Я прощенья прошу, я себе – ничего не прощаю,
Так как может быть мной, нанесенных обид нет числа.

Я прощенья прошу за ошибки, дела и безделье,
Что не знал, не хотел, не предвидел, не ведал, не мог…
Я прощенья прошу, за пустых моих дней ожерелье!,
Я себя не простил… За обиды – прости меня, Бог.

Господа, не треплите, мне, нервы! —
Я хочу, чтобы Солнце взошло,
И не верю, что женщины – стервы,
А дела их – коварство и зло!

Я не верю, что алые губы,
Изощряются ангельски врать,
А жемчужные, острые зубы,
Волчьей хваткой, сердца вырывать!

Я не верю, что руки, однажды —
Все, как шёлк от небесных кутюр,
Проявляют желанье, и жажду
В наше горло вонзить маникюр!

Я не верю, что… Боже мой! – Ноги!
(Назначенье их пульс ускорять)! —
Приносили бы только тревоги,
Что способны они разорять!

Хотя стоп! … Это случай особый,
Поклянусь перед ликом икон, —
Из созвездий изваяны ноги…
Они – Рай… Они – ангельский сон!

Заключаю пари между нами,
(Что угодно поставлю в залог!) —
Пускай кто-то швырнет в меня камень,
Кто не слизывал пыль с этих ног!

Не скулил бы, не ныл, не валялся,
Не протягивал руки с мольбой,
Или зверем к ногам прорывался…
Не жалел… что платил головой!

Соглашался на бури, невзгоды,
Сыпал пепел и волосы рвал,
Был готов отдать банки, заводы…
И не только готов! – Отдавал!

Затевали кровавую бойню! —
И их можно простить и понять.
Объявляли соперникам войны,
Чтоб потом эти ножки обнять!

А другой, не помазанный светом,
(Что двух слов процарапать не мог) —
Становился успешным поэтом,
Вдохнув запах податливых ног!

Или под театральным пологом … —
Как козлёнок певица поёт…
Но… она показала нам ноги —
И толпа от восторга ревёт!

Господа, проявите терпимость
(Есть зерно в аргументах моих) —
В этих ножках такая вместимость,
Что весь Мир помещается в них.

А теперь… успокойте мне нервы,
Дайте ясный, разумный ответ! —
Неужели все женщины – стервы?
Разве в женщинах ангела нет?!

Может, я заслужил, на твой взгляд, и распятье, и дыбу.
Может, скажешь, что я подошёл, просто так, не любя.
У меня, как у всех в этом мире, свободный есть выбор,
Только я, видишь ты, очень счастлив, что выбрал тебя.

Может ты, как и я, от житейских обманов устала,
Неуютно тебе, как и мне, в этом лживом строю,
Но я дал тебе ключ, чтобы ты мою почту читала,
И, чтоб видела ты, насквозь, грешную душу мою.

Все равно, утверждать, давать клятву в любви – не посмею,
Ведь в словах может быть, разукрашена правдою, ложь.
Только чувство любви… присмотрись, – оно лгать не умеет,
Но и в чувствах любви… красоты никогда не найдешь. —

Оно может кричать, захлебнуться неистовым стоном,
Оно может молчать, не найдя оправдательных слов,
Объяснить свою суть, колокольным, пронзительным звоном,
И войти в череду очень ярких неистовых снов.

Потому про любовь обмануть мне удастся едва ли,
Она здесь и сейчас, нашей жизнью живет наяву,
Только хочется мне, чтоб меня, хоть чуть-чуть, ревновали,
Чтобы чувствовал я, что еще в этом мире живу.

А сейчас я с тобой, застолбил у тебя свои вехи,
Не ревнуй, не питай подозрительно-жгучего зла,
Я пришел навсегда, не для мелкой ничтожной потехи,
Ты меня ото всех… ты меня… наконец… увела!

Шла последняя ночь… И медовую сладость свидания
Оборвал как струну синеглазый, холодный рассвет,
Много дней и ночей будут нас разделять расстояния,
Потому, что уже был заранее куплен билет.

Сдать бы этот билет, и вернуться к любимой в объятия! —
Бог дает только раз. – Всё потом безвозвратно уйдёт,
Только кто-то сказал… и повисло оно как проклятие,
Что билеты сдавать – то какой-то процент пропадёт.