Владимир Маталасов - Голубая дымка былого. Поэтическая подборка

Кто дорог вам, тому вы пожелайте
Того, чего б желали и себе,
Мечты своей большой не предавайте
И будьте благосклонными к судьбе.

Настанет час, придёт пора заката
Звезды твоей, не стоит унывать,
Все, как один уйдём, уйдём когда-то,
Чтобы, расставшись, встретиться опять.

В лучах заката догорал пурпурный небосвод,
В их блеске лепестки бутонов роз дрожали,
Твой стан пленительный манил что сладкий, майский мёд,
И водопадом локоны волос на плечи ниспадали.

Обворожительный твой взгляд о тайне чувств вещал,
И профиль томный твой – изящества дыханье,
Он тонкий, нежный аромат собою источал,
К богам взывая, к небесам, к стезе благоуханья.

И влагой воздуха ночи подёрнутость ресниц,
И рдеющих ланит божественный румянец,
Всё меж собой переплелось в мелькании десниц,
И воспылал под сенью звёзд любви протуберанец.

Туч распахнутость рвётся надтреснуто,
Блики вспышек роняя во мглу
По веленью небесного деспота,
Пожелавшего зреть кутерьму:
Опрокинутость неба над крышами
В свете нимбов ночных фонарей;
Перестук межоконными нишами,
Что затеял проказник борей…

Запредельем разверзшимся дышится,
Низошедшим с провальной дали.
Глас привратника адова слышится:
«Не стесняйся! Давай, заходи!»

Калейдоскоп ночи в жемчужном ожерелье
Прочерчивает высь, наискосок, от горизонта,
Муара исчезающей полоскою
С вкраплениями цвета побежалости.

В небесный Пер-лашез с его просперети
Мчит панпсихизм с вселенской одержимостью,
Чтоб в Эйкумену одухотворённости
Предвзятость привнести реминисценции.

Ажурные узоры кружев витиеватых
Из множества сплетений волшебных струй лазоревых
Светятся перманентно в мерцающих провалах
Адажио с аллегро, в глубинах виртуальных.

Багрянца матового тени эфемерные
Блуждают, движимыесилою спонтанною,
Той, что сканирует, на уровне делирия,
Петроглифы на стеллах мироздания.

В перистальтически локальной испещрённости
Прелементарное присутствие возводится
Постнастальгии существа рудиментарного,
Что «на круги своя» к истокам возвращается.

Планеты бег вокруг светила
Неумолимо быстр и вечен,
Отмерен им наш век земной.
А мы коптим как лампа керосиновая
Или поджареная корка апельсиновая,
И дел всего-то, Боже мой!

Как мелочны дела людские
И мизерны в своём начале
С тем по сравнению,
Вселенной что зовётся,
Покуда где-то не взорвётся
Сверхновая мирских деяний.

И ни к чему мир умопостижений,
Подвластный лишь мыслительным процессам:
Сумбур царит в нём, хаос вожделений,
Перемежающийся всплеском озарений.

Твои руки —
Птицы крыла,
В поднебесье уносящие;
Гласа звуки —
Звуки Лиры,
Из созвездья исходящие.

Приветаешь,
Приголубишь —
Заблужусь в лесу берёзовом;
Приласкаешь,
Поцелуешь —
Растворюсь в тумане розовом.

Утону я
В море ласки,
Непорочного деяния,
Иль умчу я
Без оглядки,
Преступив черту сознания.

Лазурным пламенем светится
Душистый май в кругу берёз,
И тенью лёгкою ложится
Средь талых вод, ручьём струится
Весна – родительница грёз.

Зефиром лёгким закружилась
Вуаль ажурная небес
И в неге девственной забылась,
Зарёю алой опушилась
В тумане призрачных завес.

Благоухания блаженство
В тонах изысканных сквозит.
Их высокопреосвященство —
Природы чудной совершенство,
Мир восхитительный вершит.

Лучи небес листву лелеют
В росинках цвета хрусталя.
Цепочки гор вдали синеют,
Роз лепестки истомно млеют
В объятьях трелей соловья.

Памяти А. С. Пушкина посвящается.

Слегка зашторено окно,
За ним метель ворчит сердито,
Кудряшек чёрных волокно
На лоб спадающих открытый.

Перо гусиное в перстах,
Десницей тронуты ланита,
Свеча, чернильница впотьмах,
Ресницы вежд полуприкрытых.

Ваяет памятник поэт
Свой дивный и нерукотворный,
Чтоб воспылал желанный свет
Над сенью мглы тропы народной.

Он всей душою уповал
На благосклонность провиденья,
Чтоб над Россией воссиял
Свободы дух и вожделенья.

Большой, могучий монолит,
Сверхмощный ум, гранита глыба,
Он вечным пламенем горит,
Звездой не меркнущей, счастливой.

Неугасимый, яркий след
Прочерчен им на небосклоне —
Вдали от мелочных сует, —
На поэтическом амвоне.

На острие его пера
Рождался слог неповторимый,
Творящий лиры чудеса
Священной и неукротимой.

Горстями щедро рассыпал
Он гений свой, всупор гоненью,
И перлы музы посвящал
Умов благому просвещенью.

Души и совести людской
Он не приемлел дифферента,
Свободы жаждая святой,
Презрев стезю ангажемента.

И вот – завистников удел, —
Вельмож скабрёзные нападки,
Насмешек злобных беспредел:
Для свиты царской «взятки гладки».

Снести не в силах был поэт
Обид той публики плебейской,
Он к сатисфакции прибег,
И был убит рукой злодейской.

Поборник чести и добра
В своём безудержном полёте
Пал жертвой: были два крыла
Его подрезаны на взлёте.

Но вопреки судьбине злой
Не предан гений был забвенью,
И путеводною звездой
Взметнулся, воссияв над земью.

Великих помыслов и дум
Его великое стремленье
Под звездопада вечный шум
Звучит как неба откровенье.

Поэта чудный, дивный дар
Упрятан в памяти котомки,
Он полыхает как пожар,
И благодарные потомки —
Кто б ни был то —
иль стар, иль млад, —
Но рать мятежную творений
В сердцах на веки сохранят
Во благо з емных поколений.

Затерялся мальчик в подсолнухах,
Заблудился, и рад тому,
Лепестков горсти он бросает жёлтые
Вверх, и ловит их на лету.

И смеётся солнцу и времени,
Звукам, запахам… Счастлив он!
Не подвластный житейскому бремени,
Всласть свободою упоён.

Невдомёк мальчишке, неведомо,
Что и как, когда, почему.
Пусть он радуется жизни, заведомо,
Пусть!.. Не будем мешать ему…