Елена Аушева - В лабиринтах любви. Стихотворения

Она шуршит осенним днём
Под колесом твоей машины.
Рука в руке, и мы вдвоём —
Она рисует мне картины

Внезапно сбывшейся любви:
Желанной, странной, незнакомой.
Не умолкай! Живи. Плыви —
И стань страницей книги новой.

Напиши мне письмо – много строк,
Как над городом царствуют тучи:
Дождь набегами, ты весь промок,
Зонт сегодня не взял «на тот случай».

Напиши мне о раннем пути
В поседевшей от дрязг электричке,
Про перрон, где спешишь ты сойти,
Как бежишь ты в метро по привычке.

Напиши, чем работа полна:
Заседанья, звонки, разговоры.
Как звеня, замолкает струна,
Как рождается музыки море.

Напиши, как тебе скоротать
Без того куцехвостый твой вечер,
Как страницы ты будешь листать,
И как грусть тихо ляжет на плечи.

Напиши! Долго будешь молчать,
При свече карий взгляд заискрится.
Подпиши, словно ставишь печать:
«Верь, со мной ничего не случится!»

Я напишу тебе стихи,
Канцоны и сонеты.
Очищу память от трухи
И выйду встретить лето.
Пойду по лугу босиком,
Вдыхая мятный воздух.
Напьюсь прохлады с холодком
Под чёрным небом звездным.

Он был полон тревоги и власти,
Телефонный внезапный звонок.
Он, казалось, сулил мне напасти.
Сон прервался, пополз холодок
По спине, пробирая до дрожи,
Спутав мысли, сознанье смутив.
Телефон издевался в дебоше,
Был навязчивым длинный мотив…
Ночь растаяла в свете экрана,
Тёплым голосом дрогнула тишь:
«Я так поздно. Прости, что незвано.
Доброй ночи. Не знал, что ты спишь».

Когда не спится по ночам,
Я думаю стихами:
Сознанье шёлковый туман
Наполнит миражами.

Не отличить от яви сна,
Биенья сердца знают,
Как пробуждается весна,
Как боль и горечь тают.

Диковный царственный цветок
В душе благоухает,
Раскрылся нежный лепесток,
Все счастьем наполняет,

Не передать в словах, в делах,
Лишь можно поделиться,
Увидеть свет его в глазах —
В твоих он отразится.

И явь, как сон: овал лица,
Любимый профиль чёткий.
Струится время без конца,
Перебираю чётки.

Цвети, Любовь, ты нам нужна,
Лети к нему, пусть знает:
Когда кончается зима —
То боль и горечь тают.

Кто говорит, что можно позабыть,
Тот не умел ценить мгновений счастья.
Кто говорит, что можно разлюбить,
Тот не сумел пройти сквозь все ненастья.
Вновь говорят, что правит всем корысть,
Что чувства меркантильны, тщетны, ложны,
А я скажу тебе: «Не торопись!
И счастье, и любовь – они возможны».
Любовь ту невозможно одолеть
Ни времени, ни смерти, ни пространству.
Её призванье – наши души греть,
Служить добру и света постоянству.
Пронизана Божественным лучом,
И милосердствует, и снова всё прощает,
Не злится и не просит своего,
Всего надеется. И вновь всё покрывает.
И если я смогу в своей любви
Немного к этой тайне приобщиться —
В том Божий промысл. Мне не свернуть с пути.
Мне счастье в том, чтоб за тебя молиться.

Портрет твой буду я писать без слов:
Из снов тончайших, из намеков ясных,
Из книг о мужестве и чести, где любовь —
Синоним благородству. Из прекрасных

Стихов и песен, яркого кино,
Из дальних путешествий, звуков эха,
Из мыслей-лоскутов плету я полотно,
Страницы шью в альбом, тебе кую доспехи.

На снимке вижу я Отца и Мать,
Они – основа твоего портрета,
Лишь их любовь способна напитать
Твою Вселенную и добротой, и светом.

С рожденья человек – не чистый лист:
Несёт в себе младенец Божью волю,
Но корни устремляют ветви ввысь,
Себе в том усомниться не позволю.

И грани тонкие твоей большой души:
Героев гонка, фото, «лица» чая,
Каток и лошади, цветы, «Пинк Флойд» в тиши —
Всё близко. Живо всё. Я так скучаю

По шуму вечному московского метро,
Где люди-призраки спешат, где время вечно.
Где был написан твой портрет. Давно.
Где наша встреча длится бесконечно.

Говоришь мне сегодня смелей:
«Пусть скажу я банальную фразу:
Не бросают хороших мужей,
Я хочу, чтобы знала ты сразу».
Я молчу. Я хочу возразить,
Но отвергнуты все возраженья:
«Можно вместе лет двадцать прожить,
А потом потерпеть пораженье».
Испытующе смотрят глаза,
Золотым заискрились и теплым:
«Все спалила в нас эта гроза,
Я проснулся живым. И свободным.
Пьедестал? Для меня? Не шути.
Не твори идельно-прекрасным.
Неизвестны нам наши пути,
Не тревожь себе сердца напрасно!»
Я молчу, и излишни слова,
Неуместны и тяжко-громоздки.
Гулким шумом гудит голова,
Нет ответов. Одни лишь загвоздки.
Только знаю, что ты не хорош
Для меня, так доверчиво ждущей.