Сергей Ерохин - Тане

Ах, Таня, Таня…
Если бы ты знала,
как много непотраченной любви
и времени как у меня осталось мало…

Текут рекой без остановки дни,
в конце впадая в Океан Забвенья
и растворяясь в общем забытьи.
Нет никому от этого спасенья.

Смешаются волной – мои, твои
и прочих человеков – чувства, мысли.
Всё станет общим и уже ничьим.
И даже, знаешь, в некотором смысле,
ненужным, по рядку причин.

Не станет всех когда-нибудь однажды, —
для каждого определен свой срок —
а я останусь в памяти бумажной,
тебя оставив в и между строк.

Поскольку – да – хочу, надеюсь, веря,
что в круговерти, суетности дней,
как – не о самой пусть, но —
о большой потере
ты вспомнишь обо мне…

Я не смогу тебе сказать, что чувствую —
ты понимаешь почему, моя хорошая…

Жизнь превращается в постылую и грустную,
когда осознаешь ошибки прошлого
и начинаешь думать о напрасности
потраченного на кого-то времени.
И видеть приближение опасности
остаться на один один с потерями.

Но, продолжая верить и надеяться,
хватаясь за последнюю соломинку,
выстраиваешь дом, сажаешь деревце,
на малую рассчитывая толику
Вселенской Божьей милости и мудрости,
дающей по заслугам всем и каждому,
его достойные, огромности и скудности,
к чему-то подготавливая важному,
что может сбыться скоро или временно
сместиться в будущее – в зону ожидания.

Что там? – увы, никто не знает верно, но
в душе лелеем тайные желания…

У меня к тебе серьёзный
разговор, Татьяна-джан.

Я вчера зарезал розу
острым лезвием ножа
и смотрел, как умирает,
нежный розовый цветок…

Мне теперь не видеть Рая,
потому что я жесток.

Но пойми и, если сможешь,
не суди – хотя бы ты!
Ведь для той, кто всех дороже,
развожу в саду цветы.

Только зря.
Моих стараний
оценить ей не дано —
не моя она и тайной
им остаться суждено…

Так к чему беречь, лелея,
никому не нужный цвет,
если все равно истлеют
лепестки в потоке лет,
бесполезно облетая,
не порадовав её,
будто птиц осенних стая,
уходя в небытиё?

Хочешь – сочиню тебе сонет,
Нежностью наполненный и лаской.
Или, приглушив вечерний свет,
Убаюкаю волшебной сказкой

О прекрасном принце на коне,
Цвета ослепительного снега,
И принцессе – о тебе и мне…
И, пока опутывает нега

Тело стройное твоё в ночи,
Мне позволь побыть с тобою рядом…
Если можно, просто промолчи —
Я пойму. Влюбленному не надо,

Иногда, в тиши звучащих, слов,
Чтобы чувствовать и передать любовь.

Поспи,
а я, твой тихий сон храня,
побуду рядом…
Просто буду рядом —
полночной тенью, облаками, садом…

Ты не почувствуешь присутствие меня
и не увидишь, полусонным взглядом
водя кругом и темноту кляня,
лжецом считая, подлецом и гадом
того, кто сон твой, на исходе дня,
зарекся бдить,
проснувшись вдруг…

Нет сладу
с тобою, женщина!
Любимая моя
и непонятливая – снегом, листопадом,
капелью вешней, звездным мириадом —
я был всегда, обличие приняв
всего-всего вокруг тебя.

Но рада
бывала ты не мне, а бытия
дарам, чьи прелесть и отрада
ласкали душу, за собой маня…

В свежестроенную баньку,
шансы надвое деля,
пригласил подружку Таньку,
очищенья тела для
и души от всякой скверны,
посылаемой на нас
(искусителем, наверно)
каждый день и каждый час.

И потом у самовара —
толстопузого, как я —
чай попить, составив пару
мне, пока горит заря,
на закате пламенея
золотистою каймой…

Пригласил, надеждой грея
душу с сердцем, разум свой
замолчать на чуть заставив
силой воли, так как он
убеждал, что я для Тани
стар уже со всех сторон.

Может быть – не мальчик точно.
Но позвал не связи для
созидания порочной,
а для у-до-вольст-ви-я.

Продолжаю тему баньки
и моей подружки Таньки.

Уговаривал неделю —
и конфетой, и кнутом
завлекал.
Не захотела,
мне своим прелестным ртом
«нет» сказав.

Жалела после,
локти острые грызя,
что меня – решила – возле
ей уикенд провЕсть нельзя.

Побоялась или что-то?
Или просто было лень?
Но зазря прошла суббота
и воскресный также день.

Да и пятницы остаток
не запомнился никак —
не оставил отпечаток
в сердце.

Ей.

А я – чудак,
надышавшись жарким паром,
на полОчке голышом
посидев часочков пару
(или больше),
в сад пошел
и в тенечке на качели,
завернув себя в халат,
лег, вдыхая через щели
носовые аромат,
доносящийся из кухни:
мяса, чаю с мятой и…
и цветов.

Когда б не мухи
да зануды-комары
так и спал бы, так и спал бы
до вечерней до зари…

Но, увы, нервишки слАбы
и терпел лишь до поры,
в дом уйдя, где самовар и
кое-что ещё к нему…

А Татьяна…
Пусть состарится одна в своем дому.

Какие губки!
А очки..!
Большие, дужки волнами.
А там – за кадром – каблучки
под ноженьками стройными.
Наверно…
Не уверен, но
у Одри Хепберн – в пику ли
красоткам? – было так в кино
про римские каникулы.

*******

Она хорошенькая – Одри – спорить нечего.
И фильм хорош, благодаря которому
Им повезло – и ей, и Риму вечному —
Попасть в одну счастливую
историю.
Всё также в главном городе Италии —
Всё те же камни, то же небо синее…
Она теперь уже была бы старая…
Ты молода.
И ты её красИвее!

Это может быть странным,
но прошу тебя, Тань:
стань моим Талисманом —
ну, пожалуйста, стань! —
приносящим удачу
на житейском пути…

Правду-матку не прячу —
лучше мне не найти.

Бог с ней – банькой и прочей
ерундой для телес.
Нет душе моей мочи
всей тебя больше без —
красоты твоей внешней
и сокрытой внутри…