Георгий Мосешвили - Избранное. Том I

Вот мнения о сущности примет:
Есть люди, им подвластные.
Иные, Напротив, говорят: приметы – бред.
…Незрячие – одни, а те – слепые.

Подчас Добро не отличить от Зла
И холод лести – от тепла участья.
Подчас приносят счастье зеркала Разбитые.
И горе – сны о счастье.

Мне снилась смерть любимого созданья.
Явился Божий Ангел предо мной,
И в древний храм, исполненный молчанья,
Он ввёл меня в безлунный час ночной.

Все юноши, влюблённые в созданья
Своей мечты, молились там, скорбя.
Был траур. Были свечи, отпеванья
И гроб, в котором не было – тебя.

Я превращу весь мир в волшебный сад.
Деревьям дам я вечное цветенье,
И музыку заменит птичье пенье
И нежный звон невидимых цикад.

Я улыбнусь – и явью станут сны,
И век чудес на землю вновь вернётся,
И осень златоликая сольётся
С ликующею зеленью весны.

…И за все признанья на бумаге,
И за все бессонные огни
На каком ещё Архипелаге
Суждено нам кончить наши дни?

Грозный рок, куда же ты нас гонишь?
К смерти ли… страшней которой нет?
Но ГУЛаг, Елабуга, Воронеж
В наших душах – с юношеских лет.

Демонизм бушующей стихии,
Завыванье ветра, грохот грома —
Здесь мой дом. И тучи грозовые
В небе для меня – лишь кровля дома.

Молнии – блистающие блики,
Каждая из них – моя лампада.
Праздник бури – вот мой Дом великий,
Демонизм грозы – на стогнах града.

Я выдумал тебя, царевна Несмеяна,
Прекрасней, чем восход,
печальней, чем закат.
Я выдумал тебя негаданно-нежданно
Из радости удач и горечи утрат.

В отчаянье моём мне было так желанно
Увидеть хоть во сне твой облик неземной.
Я выдумал тебя, царевна Несмеяна,
Поверив в то, что ты – не выдумана мной.

Вам, враги мои, вам, коими гоним
Каждый, не вернувшийся в Сегодня,
Вам, смеявшимся над именем моим
И над верой в свет Любви Господней,

Вам, не принимающим меня,
Слугам всех приказов и капризов
Я, поэт Потерянного Дня,
Вам бросаю сей надменный вызов.

Я – маг, превращающий в чёткие строчки
Тревогу и ревность, любовь и печаль,
Неистовый Демон в земной оболочке,
Чей взор беспощаден и нежен – как сталь.

То раб Люцифера, то Ангел Господний,
Я льда холоднее и жарче костра.
Я – маг, превращающий ваше Сегодня
В волшебную сказку о вечном Вчера.

Люди из Сегодня! К вам храня
Нежность в сердце, я не жду ответа.
Я прощаю вас. Прими меня,
Светлая река забвенья – Лета.

Но однажды – на исходе дня
К вам в сердца войдёт лучами света,
Песней предзакатного огня —
Грусть сентиментального поэта.

Ты мне чужда, прекрасная страна,
Земля царя-строителя Давида.
О, Грузия! Неверная жена
Востока – легендарная Колхида.

Люблю тебя. Но мне не суждена
Взаимность – ибо счастливы другие.
А я… Увы, мне так же неверна
Моя чужая родина – Россия…

Задумчивый паук
Чуть трогает струну —
И тишина звенит
в озябших пальцах ветра.
И этот чистый звук,
И эту тишину
Не втиснуть в Парфенон
классического метра.

Не втиснуть – замкнут круг.
Над заревом печным
Взлетают угольки и, опускаясь, гаснут.
Задумчивый паук
Узором кружевным
Соткал сплетенье слов
«прекрасно» и «напрасно».

И ветер тишину Похоронил в золе,
Бумажный Парфенон
стал пепельной могилой.
И камень шёл ко дну,
Металл ржавел в земле…
«Кукушка о своём,
а ветер – всё о милой»…

Не плачь, мой милый друг,
Влюблённый в тишину,
Внемли сплетенью слов
классического метра.
Прикосновеньем рук
Я трогаю струну —
И снова тишина звенит в ладонях ветра.

Я пишу тебе письмо,
Старый друг.
Тяжек нам с тобой, jumeau [8] Близнец (франц.). ,
Путь разлук.
Без тебя я и безног
И безрук —
Как объеденный туземцами
Кук.

Ты один меня простишь
И поймёшь.
Ты, как женщина, к другим
Не уйдёшь.
Не предашь меня, как друг,
Не пропьёшь.
Как Иуда, не продашь
Ни за грош.

Я немного пьян, но ты
Не взыщи.
Что за жизнь – носить пальты
Да плащи,
Спать в тиши, глотать лапши,
Да борщи.
Лучше сразу – камень в лоб
Из пращи.

Я пишу тебе, mon vieux [9] Старина (франц.). ,
Старина.
За окном лишь вороньё
Да луна.
Я б послал тебе в химчистку
Вина —
Да бутылки все пустые
До дна.

C’est la vie. И что уж там,
Где уж нам!
От вчерашних в доме правд —
Смрад и хлам.
Эх, дружище, всё – содом
Да бедлам,
Шерри-бренди, как сказал
Мандельштам.

Я живу у истока
Улицы Мандельштама.
В зеркале дня глубоком —
Очертания храма.