Михаил Трещалин - Я не просто грустен, я – февраль. Стихи, поэмы

Нужно осязать любовь,
Мне она награда…
Ветер воет вновь и вновь,
Как исчадье ада…
… … … … … … ….
… … … … … … ….
Спит любимая моя,
Нежная подруга,
Дети спят, и спят друзья,
Задремала вьюга…
Бологое 1988 г.

Свет далекой звезды
Через рваный разрыв
Чернокаменных туч
И пронзительный холод
Октябрьской ночи,
Сквозь извивы волос
Распустившихся кос
Так ничтожен, так мал,
Так безмерно могуч,
Что пронзил воспаленные очи.
Он открыл в этот миг
Твой чарующий лик
И любить не тебя мне нет мочи…
Та звезда – не звезда,
А, быть может, беда?
А, возможно, возмездие за прегрешенья?
Черных туч череда,
И закрылась звезда…
И искать, не сыскать утешенья…
Бологое 1988 г.

Белая ночь. Зной
Спадает дневной.

Алым горит закат.
Черные окна глядят.

Звенят, звенят комары
Вплоть до дневной жары.

– Что ты глядишь? Нужно спать.
Завтра рано вставать.

– Подушка слишком жарка.
Смотри, вдали облака.

– Что ты волнуешься зря?
Уж утренняя заря,

И петухи опять
Вот-вот начнут кричать.

* * *

Девочка, милая, нас разделяют
Только прожитые врозь года.
Друг мой любимый, соединяют —
Дети, заботы, любовь и беда…

Теперь мы с тобою настолько едины,
Что в венах у нас стала общей кровь…
Слитые души непобедимы.
Могучая сила – любовь!
Бологое 1989 г.

Я не просто грустен, я – февраль.
Не ковром, поверьте, путь мой выстелен.
Рассуждаю просто, как букварь,
А пишу, так прописные истины.
Бологое 1989 г.

Мне в цвете голубом свободно, вольно,
А в синем – беспредельно глубоко.
Мне в красном цвете больно, больно, больно.
Мне в черном – жутко, жутко, но легко.

Зеленое волною плещет в душу,
Ласкает кожу и ласкает глаз,
Оно, как море, выплеснет на сушу
Восторг и счастье, и оставит нас.

Зеленым сердце нежное согрето.
Надежд оно струит зеленый хоровод.
Пусть будет зелена строка поэта,
Но то, что зелено, надеюсь, не умрет.

Сонет с припиской

Погода – хлябь! Погода – дрянь!
Распутица, распутица!
Видать, в невиданную рань
Березонька распустится…

А все же праздник всем хорош!
Вот стали речи жаркими,
И гости все с подарками,
А мой – за пояс не заткнешь
И не поставишь в вазу:
Его как будто бы и нет,
Не сразу виден глазу.

Подарок мой тебе – сонет,
Любовь моя и разум,
Он долговечней, чем букет.

Навеки твой,
до смерти раб,
всегда любуюсь лишь тобой,
не замечая прочих баб…
Так что, бесплодно не ревнуй,
живи в согласье и любви,
будь на пути твоем лазурь,
люби и с радостью живи! Бологое 1989 г.

сонет

Доброта, подари доброту
Всем скупцам.
Простота, подари простоту
Хитрецам.
Мудрость, мудростью поделись
С самым глупым глупцом.
Честность, честностью обернись
Пред лжецом.
Ах, любовь, будь достойна любви,
Всех, кто холоден сердцем
С собою зови.
И, как хочешь, тогда нашу жизнь назови:
Благодатью ли, сказкой желанной зари…
О, мечта, подари мне мечту…
поезд Бологое – Москва 1989 г.

Ручьи весенние журчат.
Еще совсем недавно в белом,
Помойки безграничным телом,
Как ситцы пестрые, лежат.

Лед побурел, ходить опасно.
Рыбак у лунки не сидит,
И по льду школьник не бежит,
Не хочет рисковать напрасно.

В грязи плывут автомобили,
В автобусах полно народа,
Но плечи радует свобода
От шуб тяжелых, что носили

Недавно. Громкий птичий гам
Над перелесками несется,
В сердцах весельем отдается
И льется песней по полям.

Про огороды разговоры
Повсюду. Вот начнут копать,
А там уже пора сажать
Картошку, позже помидоры.

Пусть грязь, но улица красна
От пестроты людской одежды.
Да, оправдаются надежды,
Поскольку к нам пришла весна!
Бологое 1988 г.

Восторгом светится шоссе,
Оно меня приводит в детство,
Туда, где не было шоссе
С кривой избушкой по соседству.

Теперь оно летит стрелой,
Покрыв асфальтом буераки,
И мимо, мимо дом родной,
И скрылось прошлое во мраке…

А как мне было хорошо
В том доме с изразцовой печкой…
Не все, совсем не все ушло,

Все что-то светит теплой свечкой
И память нежно шевелит:
Вот день забыт, вот – не забыт…
Малоярославец 1989 г.

Самые черные очи,
Острый, с лукавинкой, взгляд,
Носик – изящный не очень,
Яблочки-щечки горят.
Тихо присядет. Вдруг
Разом звонким зальется звонцом.
Если приструнишь, тут
Щечки вдруг запылают пунцом,
А озорна, шаловлива —
Лучше не смей приставать
И, скажем прямо, болтлива…
Нет, в ней речей не унять!
А, все же, девица-душа – ах, хороша!
Бологое 1989 г.

Я вам пишу из восемнадцатого марта
В такой далекий мне, двадцатый март.
Досталась мне, как видно, бита карта,
Хотя давно не брал я в руки карт.

У нас пока не изжито гусарство,
И ставят честь, пока-что, с жизнью в ряд,
В двадцатом, слышал я, в ходу сплошное
хамство,
А здесь еще пред дамами стоят.

Пока девиц зовут: мадмуазели,
А к прочим обращаются: мадам…
Балы, сказать по правде, надоели,
И мы одни сидим по вечерам.

У нас за озером распутица и слякоть,
И дворники не чистят тротуар…
Целую ручки (в смысле, жму вам лапу),
Жду на стихи, пирог и самовар.
Бологое 1989 г.

(шутка)

Проехавши,
Уставши,
Нагулявши
При этом зверский аппетит,
Присевши
И поевши,
Сказавши:
«Милая, спасибо, сыт»,
Прилегши
И уснувши,
А за ночь отдохнувши,
При встрече молвил я с утра:
«Привет, как спавши, как дела?»

* * *

Ах, как было здорово!
Вихрастые головы
Огромных и белых, как снег, хризантем.
Не самые лучшие
(Достались по случаю,
мне давешним вечером, ветреным тем).
Ты в рыжих кудряшках
И волны в барашках…
Твой странно-нелепый с разводами плащ.
Трепал его ветер
И гнал все на свете
Серьезные мысли подальше, хоть плачь.
А ты все смеялась,
То мне улыбалась,
А то, щебетала – то вздор, то пустяк.
Ты, верно, забыла,
Как все это было?
А я помню точно. Все именно так!
Бологое 1990 г.