Михаил Трещалин - Я не просто грустен, я – февраль. Стихи, поэмы

Жизнь покатилась, как заново:
Холодно, сыро, серо.
Бледно закатное зарево
Чуть осветило окно.
Ой, же, накуролесила,
Некогда даже поесть.
Ветреным вечером бешено,
Ржаво грохочет жесть.
Словно ударами обуха
Все по больной голове:
«Только не сдохнуть без продуха!
Кабы не жизнь, а две…
Можно позволить первую
Мучиться, голодать,
И, как награду за верную
Службу, сыскать благодать
В жизни второй, развосторженной.
Только вот нету другой!»
Да не тревожься, тревожный мой,
Этой не лучшей судьбой.
Станется – все перемелется,
Слюбится, сгинет, пройдет.
Лютая нынче метелица
Стает, быльем порастет,
И защебечет воробушка,
Тот, что дрожит под стрехой,
Не одолеет хворобушка:
Глянь, я здоровый какой.
Станется – все образуется.
Вспыхнет улыбка в устах,
И расхохочется улица
В солнечных бликах, в цветах…
Может, покатится заново,
Вновь переменится жизнь.
Встанет рассветное зарево…
Бейся, надейся, держись! Бологое 1992 г.

Средь безденежья и растерянности
В годы царствования подлецов
Очень важно, с великой бережностью,
Сохранить в чистоте любовь.

Сохранить ее в лихолетье,
Не растратить по пустякам,
Как былых хризантем соцветья:
Лишь тебе – другой не отдам.

Не сердись, что стою в неуверенности,
Нет вины, что не стал богат,
Что так часто хмурюсь в растерянности,

Я все тот же вихрастый солдат,
Что тебя повстречал в пору юности
И давно на тебе женат.
Бологое 1993 г.

В приоткрытые ресницы
Утра ранний луч струится,
Превращаясь в реки струй.
Льется дивно, льется вечно,
Изменяясь бесконечно,
Словно первый поцелуй.
Он, как чудное виденье,
Разрушает все сомненья,
Серебром узор плетет,
Столь красиво, столь беспечно,
Изменяясь бесконечно,
Что от тягостных невзгод уведет.
То-то глупо, то-то странно,
Но велик соблазн обмана.
Бологое 1993 г.

* * *
Тает за окнами, тает,
Тает, не ведая сна.
Именно так и бывает:
Вот и дождались. Весна!
Бологое 1993 г.

Синий лес утонул в снегу.
Тишина, так что слышно сердце.
Целый месяц пуржит пургу,
Словно пряха вертит веретенце.

Одолела меня глухомань.
Краток день. Маловато света.
Это все, как трава-дурман
Для несбывшегося поэта…

Тихой дремой лежит в снегу,
Не проснувшись, шальная рифма.
Пробудить ее не могу!

Вот ведь бестия! Вот ведь Нимфа.
Кабы был на дворе апрель,
Да звенела звоном капель…
Бологое 1993 г.

По небу, цвета слоновой кости,
Нехотя катятся облака…
Откиньтесь навзничь, руки разбросьте
И любуйтесь, как пламенеет закат.

Забудьте на время свои невзгоды.
Пусть будет закат вам подарен впрок.
Не часто заходят такие погоды
В наш мелкий и суетный, зыбкий мирок.

Ну, что вы про будни, судьбу-лихоманку,
Про ранний подъем в предрассветный часок…
Вас ждет это завтра с утра, спозаранку,
В часы, когда даже не брезжит восток.

А нынче, по небу слоновой кости
Нехотя катятся облака.
Откиньтесь навзничь, руки разбросьте
И любуйтесь, как догорает закат.
Бологое 1993 г.

Пронзительно, морозно и торжественно,
Бессчетнозвездно, тихо и темно,
Как самая застенчивая женщина,
Смутясь, украдкой бросит взгляд в окно,

В заветный миг возник из пустоты,
Из безграничной черноты вселенной,
(Так всякий раз бывает неизменно)
Не пряча неизвестности черты,

Приняв все, что осталось от былого,
Хранимого лишь в памяти теперь,
Пообещав не совершать плохого

И в прошлое прикрыв тихонько дверь,
Взошел на круг, исполненный забот,
С надеждой трепетною Новый год.
Бологое 1993 г.

С трескучими морозами,
С промерзшими березами
Является январь.

Тропиночки завьюжены,
Тростиночки застужены
И на сердце печаль.

Протаяли проталинки,
Согрелися завалинки,
Закапала капель,

А солнышко красивое,
Как молодость, счастливое,
Ручьем бежит апрель.

Настало лето красное,
Сияет солнце ясное,
В лугах поет свирель.

Лес хвастает нарядами
И сыплет листопадами
Осеннею порой.

Дня только поубавится —
Идет зима-красавица
Под белою фатой.
Бологое 1993 г.

В день зимнего солнцестояния
Морозно трещит по лесам —
Такое души состояние,
Что даже не выскажешь сам,

Такая надежда на лучшее,
На солнышко, свет и тепло:
Возможно, плохое и худшее
Случилось уже, утекло?

В день зимнего солнцестояния
Я, люди, прощаю вам то,
Что камнем, без сострадания,
Ложится за лацкан пальто.

Дарю вам все самое лучшее —
Улыбку кратчайшего дня
И то, что припрятал до случая,
До этого самого, для

Дня зимнего солнцестояния.
Дарю вам закат и рассвет —
Бесценнешее состояние,
И шлю вам сердечный привет.
Бологое 21.12.1994 г.

Меж нами смерть,
Года меж нами,
Как море. Меж нами
Могильный камень…
Там, может быть,
Чудесный град?
А здесь лишь то,
В чем виноват,
Иль, право, не виновен ты?
А на могиле первые цветы,
Надрывный крик грачей,
Совсем ничей…
Ты все поймешь: зачем, к чему?
Да только это ни к чему,
Здесь голос мой почти затих,
И это, собственно не стих,
А лишь обломочки души…
Принять их очень не спеши,
Ты постарайся их собрать
Все воедино и понять
О чем печалюсь…
Смерть – не грех,
Она уравнивает всех.
В дороге 1994 г.

Как-то мне Сережа Морев
Кинул рифму: факт – инфаркт,
Принял я ее, не споря:
Пригодится, как-никак,

И не думал я об этом,
Как живется, так и жил.
Безызвестным был поэтом
Все, что нравится – любил,

Жил себе в мирских заботах,
По ночам стихи писал,
Днем, без удержи работал,
Правда, устали не знал.

Но, однажды, словно громом,
Поразил меня инфаркт,
Стал для жизни переломом:
Так и эдак, вот-те факт.

Взять бы под руку старушку,
Или пнуть ногою мяч,
Но нельзя давать нагрузку
Сердцу. Что тут не понять?

Встал инфаркт, как в жизни веха:
До инфаркта и потом.
Да! Он словно переехал
Жизнь трамвайным колесом.