Вера Сафронова - Юкагиры

Потонча – он купец особый, —
Товар все время свой менял,
Но больше всех он по всей тундре
Пушнины доброй собирал.
Ты ездил с ним, пастух, к озерам.
Ты видел, как там, в Улоро?!
Богатых сколько там тордохов,
На сопках там белым-бело [15] Богатые чукчи, юкагиры делали жилища из белого добротного меха оленя. .
Селенья там живут небедно,
Не терпят люди там нужды:
Так разве можешь ты вернуться,
Коль руки все еще пусты?!

А время быстро улетает,
И за ярангою – пурга
Нимэдайл [16] Нимэдайл – трехногая основа жилища медленно качает,
Швыряет и метет снега.
То зверем грозным зарычит вдруг,
То, словно птица, запоет,
То зашумит далеким лесом,
То речкой бурной заревет…
На полог Петердэ забрался,
И ави [17] Ави – одеяло из оленьих шкур, с мешком для ног плотно подоткнул,
И, как ребенок, зазевался,
Закрыл глаза он и уснул.

И как-то плавно, незаметно
Промчались мимо две луны.
Вот свежим ветром вдруг дохнуло;
Земли прогалины видны.
И солнце озорное встало,
Поднялось в небе высоко.
Песцы, играя, веселятся,
Сова скорей спешит в дупло.
И шапки белые едомы [18] Едома – обрывистый, высокий берег (местное русское слово)
Уже снимают не спеша:
Свои залысины из глины
Пред небом светлым обнажа.

************************

К Потонче нынче стали гости
До вечера все подъезжать.
Один вопрос они – о гонках —
В застолье начали решать.
И вот уже давно назначен
И приз, и место, день и час.
Обратно гости разъезжались,
Как только третий день угас.
И по земле, как теплый ветер,
Уже неслась, летела весть.
И край Колымский; словно вспрянул,
Засуетился сразу весь.

К стадам своим спешит Потонча,
Велит две сотни отобрать
Голов, и важенку любую
С быком ламутским спаровать.
Был приз богат, не сосчитаешь;
Не мог Потонча больше спать:
Все думал он, кого на гонки
Погонщиком ему послать?
И, только утро наступило,
Он Петердэ искать пошел,
Его в загоне самом дальнем
Лишь только к вечеру нашел.

«Вот, ке [19] Ке – друг , к тебе пришел, сам видишь,
Хочу с тобой поговорить
О предстоящих, знаешь, гонках,
Хочу о них вопрос решить.
Хочу тебя я, ке, отправить
На праздник нынче, в Улоро:
Я слышал, что ты гонщик славный
И что тебе не мудрено.
Коль только выиграешь приз ты,

Пять важенок тебе дарю
И им в придачу каждой в пару
Быков ламутских отдаю.
Пять важенок дает с быками,
Над чем, пастух, подумать есть;
От хитрых глаз купца Потончи
И взгляда даже не отвлечь.
Ему-то что, всегда в богатстве, —
Одет, обут и сыт купец.
Приз разум помутил, однако
Смирился хоть бы, наконец.
Так что ж стоишь, пастух, понуро,
Качаешь молча головой,
Тебе ль в новинку это дело, —
Ведь знаешь, гонщик ты лихой.

И Петердэ все ж согласился:
«Умру, – сказал: – но приз возьму
И со своим тогда я стадом
Домой к себе, дай Бог, приду!
Уже три года не был дома,
Жена давно устала ждать,
Да дети уж повырастали;
Скорей бы всех их увидать.
Коль у тебя свои олени,
То нет ни горя, ни нужды.
Нет, Петердэ, знать, не напрасно
Мечтал об этом долго ты!»

**************************

А от трескучего мороза
Уже не слышен грохот льда,
И вой пурги притих немного,
И реже стали холода.
Вздохнул тут берег веселее:
Он зашумел, ожил, очнулся,
И караван оленей длинный
К озерам медленно тянулся.
И богачи скорее ладят,
Свои жилища приезжая,
Друг друга в гости приглашают,
Тревоги все свои скрывая.

Но пересуды, разговоры,
Застолья знатных богачей,
Ребячьи игры, пляски, шутки,
И ни турниры силачей
Тут не могли отвлечь от дела
Погонщиков. Лишь только день
Забрезжит, то копытом острым
Здесь ударял о снег олень.
И вот, в упряжку запряженный,
Он несся по степи стрелою,
Клубы из снежной белой пыли
Лишь оставлял он за собою.

В той суете, на пробных гонках,
Все Петердэ лишь примерялся,
Он снег опробывал, но все же
Всех обойти он не старался.
И все давно уже судили:
«Он ждет чего-то, иль хитрит,
И от оленей не отходит,
Ни с кем совсем не говорит».
Ждал Петердэ. В изнеможенье
Он на дорогу все глядел,
Бывало, часто за холмами
Он проезжался между дел.

И, наконец-то, от Ясачной
Оленей прибыл караван.
Вот прибыл Охоноо старый, —
Он юкагирский был шаман.
И даже ноги подкосились,
Но Петердэ все ж подошел.
И Охоноо, словно друга,
Обнял его, с собой повел.
Так долго что-то говорили
И вспоминали всех своих,
Ну да и как же их не вспомнить,
Хоть столь далеких, но родных.

И Петердэ, надежды полный,
К оленям радостно бежал,
Ну а шаман стоял и молча
Снег почерневший все топтал.
И как невеселы те мысли,
Что все крутились в голове,
Но как сказать теперь, не знаешь,
Сейчас ему о той беде.
Ну что ж?! А может, еще духи
Даайыс душу пощадят,
Детей ее, совсем безвинных,
Быть может, не осиротят.

*************************

Вот утро ласково вздохнуло
И потянулось не спеша,
А ветерок его овеял
Всей свежестью, и, чуть дыша,
Он пробежался по водице,
И гладь озер чуть всколыхнул,
И, словно птица, за холмами
Он в степь куда- то упорхнул.
И солнце встало. Заиграли
Здесь зайчики средь черных луж,
А воробьишки в них резвятся
И принимают ранний душ.

И, почернев уже от злости,
Но, не желая отступать,
Земли вокруг ни даже пяди
Он не желая открывать,
Тут снег насупился. Но время
Уж радостным ручьям бежать,
И о приходе девы красной
Всех поскорей оповещать.
А солнце жарче. Припекает.
И неба ярче синева.
Уже пытается пробиться
Тут из-под корки льда трава.

Вот от жилья дымком пахнуло:
Все суетятся у костров.
А на окраине мужчины
Тут запасли немного дров.
Ну вот веревку натянули:
А жердь немного высока,
Но пусть ее-то будет видно
И всем вокруг наверняка.
Вот три кольца уже воткнули,
Все согнуты из тальника,
А для погонщиков дорога
Так далека и нелегка.

И Петердэ чуть-чуть помедлил,
Впрягая статных бегунов.
Он на костры косился молча,
Хотя обычай и не нов.
Да, победитель должен первым
Ногою зацепить кольцо,
Вот свалят жердь, и все умчатся.
И кровь ударила в лицо.
«А если нет, вдруг не удастся
Всех обогнать?» – В глазах туман.
А за тордохом пляшет с бубном
В своих сухих руках шаман.

И солнце ярче засветило,
Вверх потянулся сизый дым,
И сорок шесть оленей встали
Пред жердью все, ну как один.
И гонщики тревожно, нервно
Все натянули постромки.
И замер Петердэ. Все смолкли:
Что слышались, как гром, шаги.
Вот богачи уже собрались,
Подняли все глаза наверх,
И дернули веревку разом,
А жердь хлестнула в рыхлый снег.