Дмитрий Берестовой - М2

Вот Люксембург, дворец и парк,
где летом, если очень жарко,
спасительные тени.
Здесь где-то мушкетеры дрались,
поэты тихо напивались,
и я гуляю к Сене.

Огни ночного Пантеона
для римлянин пускай не ново,
не менее теплы.
И в каждом шаге, в каждом вдохе
здесь собираю счастья крохи
и экономлю сны.

Сюда вернусь, когда – не знаю,
и пусть Москва моя родная
нисколько не ревнует.
Париж, на то он и Париж,
пока с открытым ртом стоишь,
он сердце тихо, не спросив,
у каждого ворует.

В бокале вино, за окном Ле-Бурже,
каждый из нас парижанин в душе.
Вот, например, пастух из аула,
очень похож на Азнавура.
А каждый второй диспетчер Мосгаз,
знает нетленки певицы Zaz.
И кто, вы скажите, нам может быть ближе,
чем африканская часть Парижа.
Россия, она ведь как Африка,
также далека и широка.

Коты, они повсюду,
где кофе и уют.
Коты, они не просят,
им молча отдают.
А если ваша кошка
к тому же и ластится.
Вам, как бы ни старались,
придется согласиться.

В Ялте дожди и туманы,
на Камчатке метель.
А я с тобой словно пьяный,
не покидаю постель.
Замерзает Чукотка,
Питер и даже Штаты.
А на соседней подушке
греется ангел пернатый.
Дует, шумит, грохочет
океан тоже где-то.
У нас, под одеялом, весна
с переходами в лето.
И по прогнозу, сегодня,
завтра и на неделе
погода такая повсюду,
что лучше остаться в постели.

My friend is my imagination
and his is not my generation.
His sometimes old and sometimes is young
and has not changed my friend is punk.
We walk with him and dream as friends,
and happy drinking and song like bands.
Sometimes even sad with a friend
but after together joke as friends.
I am happy with our strong friendship,
and hope on never end our trip.

Мы еще похлопаем дверьми,
пыль с дороги поподнимаем.
Очень жаль, что в этой суете
мы друг друга редко обнимаем.

Какая разница, какая,
в кармане облигация,
когда табличка у двери:
Кардиореанимация.

Обжигая тело, коснувшись,
в трубе бежит отопление.
Теплая кровь из вены
холодит руку и тело.

Ночник луны
бросает бинты на стены.
Ночью особенно часто
сохнет во рту и вены.

Таракан на стене больничной
крадется к водопроводу.
Беги, таракан, не трону.
Я только что вышел из комы.

Григорий Лепс, Кобзон и Бумер
сотрясают рингтоны палату.
Сестра, можно еще таблетку?
И пару кусочков ваты.

Мир уже не торт,
свечек все больше,
калорий меньше.
Свечки бывают разные,
кстати.

Я уже давно живу взаймы,
у кого-то одолжив минуты.
От того, что молодость прожег
на вино, табак и парашюты.

Морозы прокрались в город,
не все воробьи проснутся.
Время идти к водоемам,
чтобы в купель окунуться.

Снеговики замерзли.
Собака с утра на прогулку
отказалась идти и терпит.
Терпим с женой в поддержку.
Скорее бы лето и море.

Зима из бутылки
согрела озябшее тело.
И лето как будто,
иду нараспашку за новой.

В мой город уж который год
приходит Старый Новый год.
Он словно ночь, как будто тень,
что дополняют свет и день.
И пусть в нем нет уж тех хлопот,
что нам приносит Новый год.
Пусть Старым люди величают.
Все так же ждут и отмечают.

Поп Агафон был весьма музыкален,
С новым альбомом отправился в Таллин.
На разогреве монахи из Лхасы,
Новый фолк-рок, качающий массы.

Праздничной селедкой
В бочке новогодней
Москвичи и гости
Кружатся в снегу.
При таком движеньи
Круговостороннем
Я салат вчерашний
Потерять могу.

Сегодня в прекрасном городе,
В самой счастливой стране
Люди с утра улыбались,
Даже в автобусе мне.

Где же? – вы спросите, – где же?
Это случилось со мной.
Может, мне это приснилось?
Может, ошибся страной?

Нет никакого чуда,
нет ни ошибки, ни грез.
Просто к тебе я ехал
с пышным букетом роз.
Просто с секундой каждой,
С каждым отрезком пути
Даже асфальта камни
в спину кричали: ЛЕТИ!

Весна идет, спешит по лужам,
Проснись! Капелями звенит.
О, как весной всем воздух нужен,
Как он дурманит, как пьянит.

Как от дворняги до синицы,
От лепестка до фонаря,
Все за весною вверх стремится,
Все ждут весну: трава, поля.

Смывая сон, поет природа,
Краев не видно у реки.
Побудочное время года.
Любите женщин, Мужики!

Толстомясая девица
Будет мне сегодня сниться.
По наитию друзей,
В Пушкинский сходил музей.
Там картиной Караваджо
любовался под Адажио.

Утро,
с солнцем выйду в поле.
Поле требует уход.
В поле хорошо,
Раздолье!
Трактор, словно пароход.
Тут и там гуляет ветер,
волны гонит по пшену.
Поле кормит, знают дети,
и скотину, и страну.
Каждый в поле сыщет славу:
ратник, пахарь и поэт.
Широка моя держава,
Есть и поле, и балет.

Никогда не угадаешь,
Кто из нас не приземлится.
Чьи слова мы не услышим,
Не увидим больше лица.

Не почувствуем ладонью
Чье тепло родной руки.
С кем вдруг станем ближе кожи,
Хоть и были далеки.

Не дано узнать, предвидеть,
День потери угадать.
Обнимите же друг друга,
Чтобы вдруг не опоздать.

Я не Кожевникова Маша,
и не Валуев Николай,
и не пою, как Левка с Вовкой:
«Ла-ла лу-ла – лу-ла лу-лай».
Не верю в Ленина заветы,
вообще к Владимирам я хлад,
и ЗА отправку управленцев
подальше в город Ленинград.
Не одобряю состязаний,
где помогает милдронат.
И ЗА отправку Церетели
все в тот же славный Ленинград.
Не пью один, не пью от грусти,
уколы с детства обхожу
и из летящих аппаратов
с системой смело выхожу.