Валерий Четверкин - Новогодний антураж

До Рюрика дошла молва о мятеже.
О смерти братьев, в отданных владениях,
И с частью воинства помчался он уже,
Гасить пожар боярского волнения.
Как гром средь неба в Новгород влетел,
И меч, мятежников, его разил нещадно,
Дружинники ловили беспощадно,
Всех тех, кто вольности, на крови, захотел.
Купцов, бояр, волхвов, народец наглый,
Искали по ларям и погребам,
Чтоб б дальше люду, не было повадно,
С поклонами идти к чужим гербам.
Кто смог, спаслись, бежали в Киев град,
Чтоб жизнь свою начать уже с начала,
А в Новом городе, рабочий люд был рад,
Что смут боярских, в жизни их не стало.
Что князь с дружинами границы стережет,
Спокойно можно бытом заниматься,
Что хлеб в полях, уже никто не жжет,
И люди стали чаще улыбаться.

Но к Рюрику покой не приходил,
Раздумья горькие его сейчас терзали,
Пусть он мятеж сегодня подавил,
Но завтра каганат побьет – едва ли.
Увы, мощны кочевники числом,
И управлялись грамотно, умело,
И пусть его дружины, знают дело,
Есть смысл разить, не силой, а умом.
Пока не поздно, двинутся на юг,
Объединить оставшиеся роды,
Все упорядочить, понадобятся годы,
И в Киев им придется делать крюк.
Так был заключен мирный договор,
В противоборство многочисленным хазарам,
Но Рюрик знал, Аскольд и Дир, не даром,
На Киевский, послов, пустили двор.
Богат был Киев, и хорош собой,
Закрыт Днепром, от вражеского гнета,
Но и возможен, с Новгородом бой,
На лодьях – соколиного полета.
И мир был выбран в качестве меча,
Что острием направлен к каганату,
Так руку помощи, собрат подал собрату,
Объединив, два праведных плеча.

Но мирным, договору, быть не суждено,
Аскольд поход на Новгород затеял,
И ветер битв – междоусобицы, повеял,
И звон мечей, земли окрасил – полотно.
Как стаи дикие, озлобленных зверей,
Они бросались в сторону друг друга,
В пределах ими созданного круга,
Своих амбиций, долга, матерей.
Четыре года длилась та война,
Аскольду Новгородцы, не давались,
И, ожиданием в землянках предавались,
Когда в землянки загоняла их зима.
С весны приходом, Рюрика дружины,
Аскольда – воинство разбили наконец,
И заслужив себе, защитников – венец,
На мерились идти на город Киев.

Но Рюрик понимал, что, удлинив границу,
Ее ведь надо будет удержать,
И будет много жертв, доколе, Киев – брать,
Так, пусть уж лучше, выкупят – столицу.
Хазары «спят» пока, и набирают сил,
Но и идти, сейчас на них – безумие,
И, давит тяжестью, глубокое раздумье,
Под тенью скорбной, родственных могил.
Немного время есть, чтоб укрепить дозоры,
И ратные дружины обучить,
И жизнью мирной, отдохнув – пожить,
Закрыв на время, распри и раздоры.

Серебрится роса на полях, созревающих хлебом,
И пасутся коровы, на опушках зеленых дубрав,
А на берег Волхва, вышел князь, под синеющим небом,
На прогулку и думы, городские пейзажи, избрав.
И года, что прожил, вереницей ложатся на память,
Годы ратных трудов, и пылающий отблеск зарниц,
И тепло от печи, что дарило им яркое пламя,
И ласкающий взгляд, и дрожание супружних ресниц.
Тельце хрупкое сына, что ему подарила Ефанда,
Иностранных послов, их, всегда неизменную спесь,
И Аскольда и Дира, сазмозванцев – предателей, банду,
И хазар, необузданных, непонятную, южную смесь.
Как управится всем, упредив неизбежность явлений,
Киев – будущий враг, но своими руками не взять,
Пусть другие берут, нам не нужно сейчас воевать,
Думал князь, избавляясь, от своих мимолетных сомнений.
Но, хвороба и раны, свое делали черное дело,
Князь совсем похудел, потерялась привычная стать,
И в мятежной душе, он сразиться с хазаром, хотел бы,
Только время ушло, и настала пора – умирать.
Он Ефанду позвал, с ее братом Урманским – Олегом,
И владения свои, вместе с сыном ему передал,
И наказ говорил, чтоб страну новый князь защищал,
И могучей стеной на пути стал – Хазарским набегам.
Закрывались глаза, силы князя уже оставляли,
Видно срок его бренный, для страны и родных подошел,
И упала рука, и в дубравы Велесовой дали,
Величаво и гордо, он на вечную память – ушел.

Наследство Рюриково, князь Олег принял,
И земли Новгородские, и Муром,
Смоленск с Ростовым – знатные фигуры,
Нет только Киева, чтоб юг оборонял.
Сменился князь, но княжич очень мал,
Ему расти, и набираться силы,
И надобно, пока свежи могилы,
Всех навестить, кто Рюрика признал.
Объехать вотчины, собрав свои отряды,
Усилить пограничные заставы,
И, подготовив флот, для переправы,
Идти на Киев, для союза, иль – осады.
Война с Аскольдом в памяти свежа,
Когда полянин, поднял меч на брата,
И, вот сейчас, должна прийти расплата,
Чтобы пресечь во век, попытки мятежа.

Так, лодьи княжеские плыли по Днепру,
Вокруг сменялись живописные пейзажи,
Тенистых заводей, чарующие пляжи,
Под плеск волны, от весел, по утру.
Аскольд и Дир, коварные князья,
И думы тяжкие Олега угнетали,
Оставить их в живых никак нельзя,
А успокоятся они уже – едва ли.
Но и народ ни в чем не виноват,
Что их правители – варяжские бандиты,
И, если живы будут, не убиты,
Не будет мира здесь, один большой разлад.
Причалив к берегу, Олеговы лодьи,
Пришвартовались к Киевским причалам,
И Новгородские, к князьям, ушли «купцы»,
Сказать, что флот мол, под Олеговым началом,
В Константинополь, мол, везут товар продать,
Пришли поклон отбить, что с ними подношения,
Для Киевских князей, из уважения,
И просят тех спуститься – все забрать.

Аскольда с Диром вывели к судам,
В которых ратники дружины хоронились,
И встал Олег, и вымолвил мужам,
Чтобы с пути его они посторонились,
Что самозванцы те, и княжить не могли,
Что обманули род, своей ватагой,
И алчностью, и показной отвагой,
И что предания старины не сберегли.
Что княжить будет Игорь у славян,
И Киев град столицей Руси станет,
Мать городов, величием воспрянет,
Среди степей бескрайних, праведных полян.
А самозванцев, вынесли в холмы,
Где, выкопав могилы – схоронили,
И до сих пор, потомки не забыли,
Как меж собой дрались, славянские сыны.

Олег, меж тем, задумал навестить,
Еще не прикрепленные народы,
И Северян, с Радимичами роды,
Кто дань хазарам, вынужден платить.
И говорил, я неприятель им,
А с вами у меня вражды не будет,
Платите мне, и земли защитим,
И пусть хазарин, путь сюда забудет.
С Древлянами, такой же разговор,
И легким их обременил – повозом,
Готовить шкуры к будущим морозам
Чтоб по границам, не замерз дозор.

Пора пришла и силу показать,
Чтоб внешний враг задумался немного,
Что стоить будет, на восток – дорога,
И стоит ли за это – умирать.
Так собрались значительные рати,
Две тысячи лодей, по берегам,
В лодью, по сорок размещалось братьев,
Готовых и к походу, и к боям.
По берегу Днепра, и конные дружины,
Приказа ждали выступить в поход,
Славянские, собрались здесь мужчины,
Чтоб показать врагу, какой сильнее род.
И, обуздав армадой водную стихию,
Отправился Олег, на Византию.