Валерий Четверкин - Новогодний антураж

Древлянский князь, почти всю ночь не спал,
Его терзали смутные тревоги,
Князь Игорь не дитя, ему помогут Боги,
И, то что Киев будет здесь, он понимал.
Улыбка, тонкая, затронуло чело,
Да пусть приходит, здесь же все обсудим,
Гадать на будущее мы пока не будем,
Ведь печенегов к нам, еще не принесло.
А принесет, за Киев не в ответе,
У них свой князь, да и свои дружины,
Для печенега дом, лишь степи, да равнины,
Вот так и скажем мы о дани, на совете.
Мал затушил оплывшую свечу,
Убрал ставец, свои нахмурив брови,
Платить придется, будет много крови,
Коль эту свару, я не залечу.

Князь Мал был не высок, но благовиден,
Горбат, широк в плечах и родовит.
Был выбор на княжение – очевиден,
Так, как за Малом, дед Яртур стоит.
И знали все древлянские соседи,
Как обнаженный Мал, мог задавить – медведя.

Совета не было, была короткой схватка,
Дружина Игоря, сметя дружины Мала,
Заняли Искоростень – город, для порядка,
Обложив данью, большей – для начала.
Идти на поводу, князь Игорь не желал,
Не время нынче проводить в советах,
И слушать вздор, о бедах, и наветах,
Что приготовил Игорю князь Мал.
Готовится к войне, сейчас одна забота,
И чтобы южные границы укрепить,
Послал Свенельда, Уличей – побить,
Чтобы закрыть, от моря Русского – ворота.

Князь Мал был зол, отдать такую дань,
Которой и Олегу не платили,
Но что поделать, Киев нынче в силе,
Попробуй что сказать, или восстань.
Но ничего, придет и наш черед,
Шагами мерял Мал свою светлицу.
На печенега Киев двинется в поход,
Оставив слабо защищенную столицу.
А на войне, случайностей полно,
Стрела залетная, с засады печенега,
Хворобы разные, от холода и снега,
Что Игоря погубит – все равно.
Наследника же нет, а значит все возможно,
И действовать здесь нужно – осторожно.

Князь Игорь видит сон, Олег ведет невесту,
Она скромна, прелестна, молода,
И множество гостей, всем не хватает места,
И с князем под руку, идет она – горда.
Олег с улыбкой, руку взял его,
И передал невесту принародно,
И молвил всем, что так богам угодно,
Потомка Рюрика не видеть одного.
Храм Перуна, клинок меча в руке,
Волхвов роптание, всеобщее смятение,
И клятва Ольги, с поцелуем на клинке,
Женой быть верной, и при жизни, и в забвении.

Прохладный ветер задувал костры,
Рассвет позолотил макушки сосен,
Дубрав – листву, расписывет осень,
И не зудят над головами комары.
Князь Игорь размышлял, заканчивая сборы,
Да, печенегов надо упредить,
Договорится с ними, чтобы мирно жить,
Не допустив набеги, и разоры.
Придет Свенельд с дружиной, вот тогда,
Покажем силу русскую на деле,
Успеем укрепить все города,
С мечом пройдем, в кочевничем уделе,
Чтоб знали все, сильна сегодня Русь,
И с внешними врагами – разберусь.

Кипела жизнь в подворьях Киевских князей,
Сновала челядь, младшая дружина,
Гоняли со двора простолюдинов,
А конюхи, поили лошадей.
Готовилась еда, для княжеского пира,
Варился мед, и пироги пеклись,
И запахи превкусные неслись,
В спокойный вечер окружающего мира.
Свенельд вернулся, кто-то прокричал,
Рога и трубы звуком тронули округу,
В галоп несутся лошади по лугу,
И победителей, люд Киевский встречал.

Князь вышел на крыльцо, подъехал воевода,
Неторопливо спешились, в поклон,
Обнялись крепко, всех заводят в дом,
Чтоб Игорю сказать, о торжестве похода.
Князь – Уличи твои, и Пересечень взят,
Почти три года город не сдавался,
Но, дело сделано, к нему Свенельд подался,
И дань положена, как, то – бога велят.
И пир был знатным, балыки, икра,
Ушица сборная, и пирогов – раздолье,
Меды лились до самого утра,
А скоморохи – тешили застолье.
И Игорь – князь, в награду воеводе,
За прикрепленный, Уличей – удел,
Дань от Древлян, Свенельду – повелел,
И речь завел, о скором их походе.
Да, други, мир подписан мной,
Но нет покоя, велика тревога,
Уж слишком алчен враг наш – кочевой,
И в степи их, для нас лежит – дорога.

Ковер ковыльный треплет ветерок,
Резвилось солнце, алою зарей,
На холм влетел, дружин – дозорный полк,
Сверкая латами меж небом, и землей.
В глазах у ратников задор и огонек,
Который год в степи гоняют печенега,
Да, вот уже и день тот не далек,
Когда в края родные тронутся, до снега.
В кровавых схватках враг отброшен на Дунай,
Рубили всех, кого в степи встречали,
Тогда каганы печенегов обещали,
Два поколения не трогать Русский край.
И витязи, под труб победных – «вой»,
Рядами строгими, отправились домой.

Роман, правитель Византии, полагал,
Олега смерть договоренность прерывала,
И дань возить в обязанность – пропала,
На то, что Киев град – претендовал.
Что, с печенегами воюет Игорь – князь,
Его забота степь, не Византия,
Холодные ночлеги в поле, грязь,
Костры, дозоры, стычки боевые,
Роман меж тем, Болгар предупредил,
Собрал войска, для скорого сражения,
И, чтобы не изведать поражения,
Оружием новым воинство снабдил.
Болгары же, увидев руссов – рать,
Должны – бегом, Роману рассказать.

Пока дружины гнали печенега,
По бесконечно-нескончаемой степи,
Князь Игорь, в Киеве, отстраивал лодьи,
Готовя их в Константинополь, для «набега».
Он понимал, что Византию надо брать,
Что дань она сама платить не будет
И договора пункты, быстро позабудет,
И, что не даст купцам славянским – торговать.
Пусть ратных сил, ему в поход, нужно не мало,
Но время есть, собрать войска, и обучить,
Скопить припасы, всех вооружить,
Дождавшись воинство, из степи, для начала.

Лодьи заполнили излучины Днепра,
Сверкали латы княжеской дружины,
В поход, славянские, отправились – мужчины,
Представить мощь – врагу, меча, и топора.
И рати двинулись вдоль берега реки,
За ними следом флот, под парусами,
С десяток тысяч лодей, над волнами,
Которых провожали старики.

Вечерний берег пуст, тиха морская гладь,
Лишь плеск волны, от весельного хода,
Уже немного, до Босфорского прохода,
До Иерона, уж поди – рукой подать.
Враг показался, только несколько судов,
Пошли на встречу Игоревой силе,
Флот расступился, уподобившись – могиле,
Чтоб в плен их взять, без праведных трудов.
Взметнулось пламя, огненная буря,
Облизывала русские лодьи.
И сбить огонь, дружины не смогли,
И в воду прыгали, свои глаза зажмурив.
Вода горела, ад пылал везде,
Тонули ратники, захлебываясь криком,
Горела плоть, взывая о дожде,
Смерть пировала, в исступлении – диком.

Не многие тогда спаслись в огне,
Князь Игорь отступил, с остатками дружины,
И в думах горьких, покидал чужбину,
Несясь в родную землю, на коне.
Оставить Византию он не мог.
Погибли многие, врага – предупредили,
Так проиграть, да при такой-то силе,
Какой же им, так помогает – бог.