Тамара Квитко - Времени волны

Слёзы стекали… Провидец губами
Одними губами беззвучно шептал:
– Я вижу, я вижу – Великий делами,
Воздымешь и Лазаря к жизни по вере,
Христос наш, Спаситель, рождённый в пещере.

Светила вовсю луна.
Вдали пел чей-то рожок.
Вбирала в себя тишина
Шум песка – от погонщиков ног.

Слёзы стекали… Провидец губами,
Одними губами беззвучно шептал:
– Я вижу, я вижу: много мучений,
Землю, народ – Любовью объял.
Нагорная проповедь, Тайная вечеря…
Ученик Твой Иуда Тебя же предал.

Ветер притих. Замирала пустыня.
С трех сторон караваны тянулись к пещере.
Звездой Вифлеема смотрел Бог на Сына.
Песок шелестел: по вере, по вере…

Слёзы стекали… Провидец губами,
Одними губами беззвучно шептал:
– О, Господи Боже, избавь от видений,
Божественно Чадо. Твой Сын – на кресте!
Распят наш Спаситель… По вере, по вере…
Зачем показал мне картину сию?

Нелепости сомнений?
Тяжек груз,
когда друзей мотивы
меняются,
депрессией томимы,
минором тона –
по белому –
рябины впрыском
на фон вечнозелёных елей.
Где дней медовых
дружеский союз?
Вопрос, пожалуй, неуместен,
но ожидает сердце.

Авель.
Каин.
Бог.
Зависть
Жжёт.
Ум –
Прочь.
Без ума –
Ночь,
Тьма,
Немочь,
Злость,
Ярость,
Ненависть;
Итог –
Брата
Кровь,
Потеря,
Смерть
В этом мире.
Что в том?
Узнаем
Потом.
За бортом –
Вода.
Океан.
Море.
Суша.
SOS –
Наши
Души –
SOS…

Ах! Где укрыться Белоснежке, лебедю белому,
белой вороне, птице райской – павлину,
раковине морской, полирующей жемчужину,
ребёнку, женщине, человеку с большой бородою,
в очках, в галстуке; и другому – без бороды
с бабочкой, в шортах, джинсах? Где укрыться
зверю, птице, да и землянину?
Крест кипарисовый противоречит артефакту;
белокурые волосы темнеют – от спуска в шахту
за утехами. Буревестник планирует ниже и не гордо.
«…Иже еси на небеси» по-прежнему не даёт ответа.
Роща берёзовая отдаётся лианам, сорнякам, крапиве,
Люд приходит к священникам для защиты, просит совета.
Надежду опутывают зависть, злоба, клевета.
В справедливость вмешиваются жадность, глупость,
самодовольство… Юпитер застыл в ожидании.
На последнем пределе вибрирует рассудок;
страх сковал вселенский Разум; мирный атом в реалии
предрекает апокалипсис, отрицая понятие «шутка».
Гольфстрим грозит остыть, изменить направление,
человечество умножает себя, не испытывая сомнения,
в прогрессии геометрической. Застыл у экранов обыватель…
Список, «сей поезд журавлиный»,
продолжить может любезный читатель.
Жить мигом – совет философов далеко не праздный;
в будущее смотреть – многообразно или «после нас,
хоть потоп».
В настоящем – возлюбить другого, а не только ближнего,
«…ижи еси на небеси» обещал: «Воздам». Да, ещё
очень важно – «Не сотвори кумира».

Значеньем цифр, планет
И звёзд названьем –
Судьбы штрихи?
О, знать бы наперёд,
Да хрупки знанья –
Петля тоски
Да вздох непониманья;
Идём, бежим, спешим
(На откуп – Время?),
На ощупь, путаясь
В значеньях и словах –
Вперёд, вперёд!..
Взлетает мысль,
Плутает ли в болоте,
Бредёт ли задом
Наперёд?
Чужой ли, свой?
Надежда – не опора:
Вдруг повезёт?

Прошли. Они прошли,
И каждый внёс, вплёл
В паутинку жизни,
В пространство временное
К подножью Клио
Бросив пепел
Мерцающих желаний
Без понимания:
Зачем?
Затем –
Застыло время,
Замерло, поникло.
Оставлен след?
И брошен камень?
Положен в руку
Протянутую?
Не забыт никто?
Летят дней лепестки,
Как нити
Чёрно-белых бус,
У монитора – сети
Интернета.

Зыбки пески пустыни.
Вода превращается в лёд.
В хрупких объятиях жизни
Время – ах, бабочки взлёт.

Ах! Солнечно бы описать счастье мига,
Да вот зависть, злоба поселились в сердцах.
И Библия – в рейтинге первая Книга –
Не у всех находит отраженье в умах.
Ах! Сколько радости сокрыто в природе!
Соловьи, малиновки, воробьи, цикады –
К чему вспоминать пирамиду Мавроди?
В поле выйдешь – лучшей не сыщешь награды.
Надо бы всем сердцем возлюбить друг друга,
Искренне и не таить под сердцем остриё ножа.
Муза для поэтов – дева-недотрога:
Тысячи лет вдохновляет, а всё – свежа.
Ах! Солнечно бы описать счастье мига,
Понимая, откуда божественный Свет.
Библия – снова – не запретная Книга,
Глядишь и вытащишь счастливый билет.

Сентябрь, число 26-е. Нежит утро
Прощальным и задумчивым теплом.
Деревья ветки обнажают скупо,
Ворона делит крошки с воробьём;
Шиповник покраснел одной щекой,
Соперничая с ягодой рябины.
Днесь – доли огненной любви горой,
Сегодня – день рождения Марины!

Медузами скользящими, многодетными
смотрится в окна вечер, устами певчими,
замирает голос сухой окалиной;
номера машин – наважденьями сонными;
беспокойный зритель, сумбуром охваченный,
навязчивым грохотом, думой скользкою,
да фонарь безликий бликами обозначенный,
собирает в круг мошкару безликую.
Расстегнули курточки да замочки-молнии –
каждому да по вере, да по Сеньке – шапка;
Вечерами выпиты, лунами двурогими,
ночи шаловливые празднует дурашка…
Выгорел на солнышке Аленький цветочек.
Вызрела рябинушка, сняв с плодов платочек.

И тяжко жить, инстинкту следуя, с рождения
заложенному в генах, – рамка монитора.
Сдвижение пустот – на атомы распад,
соединенье снова в сладко-томном тренье,
терпение, смирение и вера в глубине – не праздная
и не для слабых, нищих духом, бедных горемык.
На ослике входящий «гол» – не нем, всё притчами
да притчами (разумным – разуметь), неспешно и
с любовью ко всему, ко всем, к Создателю и так
к распятию – божественный удел! – кресту,
а нам всю жизнь – под плахою, под мысли хрупкий плен,
останется, останется душа – творенья след?
А нам – по тем же камешкам, не помнящим обид.
Притупится заботушка от истощенья нервного,
а ослик – цок – поцокает, увозит в неизбежное –
наследное, наследное и всё ж – не вознесённое.
Черты сотрутся. Камешки разбросанные – собраны,
а Он плетёт невидимо – в сознанье – Символ брошенный.