Сергей Киреев - Люди идут по дороге

Я слушать не хотел комсорга-балабола —
Кто любит, тот уже не полный идиот!
Я Пушкина читать пытался для прикола,
Не ясно ни черта, но за душу берёт!

Да-да, иных уж нет. Санёк, дружище, где ты?
Ты кто? Ты наше всё! Теперь иной расклад —
Властители умов – советские поэты —
За бабки по щелчку с восторгом шестерят!

Ну ладно, пошумят, и всё, и в Лету канут,
А я, хоть не Шекспир, но тоже рифмовал —
Для храбрости махнув с соседом по стакану,
Лариске день и ночь сонеты вслух читал!

Она простила мне отдельные изъяны,
Мол, вижу, вот те крест, души твоей разбег,
Не все вокруг меня козлы и обезъяны,
Я знаю: есть один нормальный человек!

Её комсорг увел. Ей век не видеть воли!
А мне в строю стоять – ей-Богу, западло!
Я выпил. Я люблю. Друзья, чего же боле?
И соловьи поют, и на душе светло!

Люди едут в далёкие дали,
Поезд птицей летит на восток,
Конвоир у окошка печален,
Сероглазый простой паренёк.

И вокруг ледяная равнина,
И луна холодна, высока,
Хоть с верёвкою лезь на осину,
Вот такая на сердце тоска!

Девки машут с перрона руками:
«Эй, давай, на ходу соскочи,
Мы накормим тебя пирогами,
Спать положим на тёплой печи!

Чаю выпьем с малиной из блюдца,
Пусть шумит в чистом поле камыш,
Пусть они все к чертям разбегутся,
Те, кого ты с ружьём сторожишь!»

Он бросает монетку на счастье:
«Эх, остаться б, да путь мой далёк,
Надо мчаться, и мчаться, и мчаться
На восток, на восток, на восток!»

Рыжий чуб – как костёр из-под шапки,
Девки машут, глядят на него:
«Эх, не будет ни мамки, ни папки,
Ни тебя и ни нас, никого,

Ни рассвета, ни звонкого смеха,
Только туча – как чёрный сапог,
Если ты, как дурак, будешь ехать
На восток, на восток, на восток!»

Вот и скрылось за ёлками солнце,
И рычит паровоз, как бульдог,
И несётся, несётся, несётся
На восток, на восток, на восток…

Мне любые дела по плечу.
Мне великая сила дана:
Стопку принял – и к девкам на крыльях лечу,
А иначе мне крышка, хана!
Я с восьмого стакана впадаю в экстаз,
Мне любви подавай – много, здесь и сейчас!
Я к Тамарке пришёл с бодуна.

Я с ума её родичей свёл.
Я по отчеству их величал.
А с утра, что и как я по пьянке наплёл,
Ни концов не найти, ни начал.
И брательник, и батя её, и племяш
Мне кричат: «Молодец, что проспался! Ты наш!
Вот и делай, чего обещал!»

Это финиш, ребята, конец.
Я своё огребаю сполна.
И уже, вон, снимает фотограф-подлец,
Как я в ЗАГСе стою с бодуна.
Мне на свадьбе селёдку суют прямо в пасть,
Не дают мне ни в спячку, ни в обморок впасть,
Бьют по рёбрам: «Держись, старина!»

Вот и новая жизнь, новый дом.
Мне положено нынче и впредь
Сериалы за круглым семейным столом
Про влюблённых дебилов смотреть.
Старый бравый полкан, отставник в галифе —
Тесть в районе торшера сидит подшофе,
Что-то хочет душевное спеть.

Дождь осенний прошёл стороной.
У Тамарки на сердце весна.
Теща с битой бейсбольной стоит надо мной:
Мол, хлебай своё счастье до дна!
Я в него улетел, как бульдозер в кювет.
Нет, ребята, не надо – таков мой совет —
В гости к бабам ходить с бодуна…

Он тащится чуть не волоком
К тебе под конец гульбы.
Звонок по мозгам – как колокол,
Как звук боевой трубы.

За окнами – тьма бездонная,
Дома и деревья спят.
И ты открываешь, сонная,
Уже десять лет подряд.

С наломанной наспех вербою
Он на пол желает сесть.
Ещё не допили первую,
А он начинает лезть.

А он: «Да я на минуту лишь».
Ты шепчешь: «Постой чуть-чуть»,
И плечи во что-то кутаешь,
И ставишь на стол свечу.

Он режет лимон по-скорому,
Шампанское в рюмки льёт,
Цветы отвернулись в сторону,
И дождь по стеклу скребёт,

Мол, пусть он закусит влёгкую,
Хлеб-соль завернёт в кашне
И катится в даль далёкую
К любимой своей жене.

Глазами глядишь печальными,
Прогнать его нету сил.
Ты помнишь, как он под пальмами
Тебя на руках носил,

Как вы у причала падали
На мокрый песок плашмя,
И волны по гривам гладили.
И вечность уже прошла…

Он утром, как горький пьяница,
Лицо кулаками трёт.
Впотьмах к телефону тянется,
Кому-то чего-то врёт.

Ему хоть бы хны, похмельному.
Ты к стенке отводишь взгляд.
И кофе несешь в постель ему
Уже десять лет подряд…

Ну, что тебе сказать, мой друг читатель? —
Что полон я по-прежнему огня
И что ещё не создан выключатель,
Который может выключить меня.

Во сне, и на ходу, и днём, и ночью
Я сочиняю песни о любви, —
Как будто вечный двигатель – точь-в-точь я, —
Попробуй ты меня останови!

Никто и не пытается, чего там?
Такое нынче времечко пришло, —
Стихи читать – как бегать по болотам —
Тоскливо людям, трудно, тяжело.

При численном глобальном перевесе
Тех, кто и букв не в силах распознать,
Народу я едва ли интересен —
На кой им хрен поэзию читать?

Обычно на всю голову контужен
Народ, который знает, что к чему,
И на простой вопрос: «Кому ты нужен?»
Я сам же и отвечу: «Никому» —