Петр Красноперов - Золото соблазнов. Роман в стихах

Пробьют часы в воскресном марте
И этот зал покинем мы.
на подсыхающем асфальте
сгорает влажный след зимы.
Беспечно школьная прогулка,
И синева и черный снег,
и метромост летящий гулко
Куда-то в двадцать третий век.
Друзья, пойдем болтать, смеяться
Закинув сумки за плечо,
беспечно радостно влюбляться,
О жизнь, целуй, еще, еще!
О я родился не напрасно,
Но небесам твои пропеть,
одно, одно, как ты прекрасна
И в эти небеса ВЛЕТЕТЬ!

Мне снился вечер грозовой,
Листва дворов едва дышала,
На нашей пыльной мостовой
Толпа кого то окружала,
Казалось в странную лапту
играет улица кривая,
Уди- уди держа во рту
Смеясь, куражась, приседая,
– Гермафродит, гермафродит!
Визгливый хохот раздавался.
И кто то загнаннный навзрыд
В толпе насмешливой метался,
И я вдруг встретил взгляд его,
И понял в трепете гонимом,
Родней не будет никого,
Он был моим, он был родимым,
Тот мальчик сфинкс, тот нежный сон,
В слезах валящийся к прохожим
Невинный, в том, что он рожден,
Таким чужим и непохожим,
Я понял, это не игра,
И только я его спасенье
Из арки серого двора
Я вышел в круг его мученья,
Под смех, и крики- Погляди!
И вопреки железным силам,
И он припал к моей груди,
Лицом заплаканным и милым,
И мы прижались не стыдясь
хулы и уличного хая,
Слезами сладкими делясь,
Друг другу души согревая,
И жизнь как музыка лилась,
И это были звуки Рая.

Алик.

А время шло, недели плыли,
Зима придвинулась опять.
В квартиру нашу поселили
Соседей новых. Сын и мать.
Сын знал меня. И сердце сжалось,
Так очень странно получалось:
Ведь дама сердца моего
Училась в классе у него.
Нет, нет – не Ира, а другая,
иная высшая тоска,
Владела мной не затихая,
Нежна, стыдлива, глубока.
Я полюбил ее надменность
Истому, вялость, худобу,
И губ загадочную бледность,
И рост, и прыщики на лбу.
Она являлась мне в аллеях,
Среди нежданной тишины,
Как тонкий сон об асфоделях,
Как слабый ветерок весны.
Она совсем меня не знала,
Не имени, и не лица,
Когда с подругами сбегала
Во двор со школьного крыльца,
Как часто я, ее походку,
Улыбку, легкость, светлый плащ,
Лелеял шепотом, вдогонку
Из подворотни неудач.
И я не мог вчерашний школьник,
не мог навстречу ей шагнуть,
С высот влюбленностей окольных
Свиданьям руку протянуть.
Да нужно мне все это было?
Я твердо знал, что я люблю.
ее явленье окрылило
Казалось, будущность мою.
Я влекся к ней не страстно, вяло,
Дыша, как запахом цветка,
Ее присутствие рождало
Бесплотных строчек облака.
Но вот сосед мой новый, Алик…
Я рассказал ему про все,
О ней, и о своих печалях.
Да, да. Он знал меня в лицо.
Он помнил вид мой невеселый
В потоке школьников живых,
Когда торчал я возле школы,
Лицо упрятав в воротник,
Он был помладше на 2 года
Глаза, веснушек нежный дым.
«Зазноба княжеского рода» —
Она училась вместе с ним.
Он говорил о ней не мало,
Но для меня она была
Всегда в сиянье идеала,
И стать обычной не могла.
И он, что с ней соприкасался,
Хохмил, и даже дрался с ней,
В своих признаниях казался
Светлей, загадочней, нежней.
И та простая напоенность,
Ее сияньем слов его
Будила чистую влюбленность,
Коснуться друга моего.
Ее отметки и проказы,
Ее друзья, снежки, кино,
Я полюбил его рассказы
О ней, как легкое вино.
Так мы дружили, все же странный
Был Алик, этот мой сосед,
Застенчивый, слегка жеманный,
В свои 15 с лишним лет.
Похожесть или просто жалось,
меня он чем-то привлекал,
И наша дружба поощрялась,
ведь он по школе отставал,
Мы запирались в комнатушке
Включали старый КВН,
Блеск глаз, слова, его веснушки,
И сладкого волненья плен.
И хоть сознанье не мутилось,
И я в руках себя держал,
Но так в тот вечер получилось,
Что я его поцеловал,
Припал с поспешностью неверной,
Едва коснулся теплых струй.
О мой нечаянный, мой первый,
Живой бездумный поцелуй!
Приник, как будто бы балуюсь,
Прижал, как будто бы шутил.
– Скажи, я правильно целуюсь? —
Я еле шепотом спросил.
Все настроенье этой встречи
Все говорило: Можно, тронь,
Я опустил сутуло плечи,
Я в руки взял его ладонь,
Родную в ссадинах, чернилах,
Безвольную, к себе прижал,
Дыханье мне перехватило,
И гром по телу побежал.
Что сны! Что девушки в аллеях!
Как эти пальцы солоны,
Я нюхал стертые в коленях
Его суконные штаны,
Я мерз в дрожащем цепененьи,
Я свился в ждущую струну,
сглотнуть пытаясь напряженье,
Я тщетно сглатывал слюну.
– Прости, я голову теряю,
Когда о ней тебе шепчу! —
Я лгу, и жмусь, и повторяю:
Я целовать тебя хочу!
А он, устроившись с подушкой,
Глядит с улыбкой равнодушной,
Лежит, лежит податливым таким:
Ты все же слишком возбудим.
Целуй, ты знаешь, мне приятно,
Я как во власти полусна,
хотя мне все же не понятно,
ведь я же вовсе не она! —
Но я уже спешу руками
ему ковбойку расстегнуть,
Спешу, чтоб бледными губами
К его живой воде прильнуть,
…Сначала рот, упругий, светлый,
Соски, подмышек милый пот,