Array Антология - Кочевье

По папиным премудрым чертежам
Мангал был сварен из полосок стали,
Глядишь, прищурясь, на огонь в мангале
И жар в лицо, и холодно плечам.

Попсу играет радио «Маяк»,
Гудит пчелиный улей обертоном.
Распахнутым цветастым балахоном
Висит весна у сада на ветвях.

Покуда на скамейках стар и млад
Вкушают солнце, нежатся в затишье,
Весна тайком сооружает сад,
Возводятся трава, сирень и вишни.

Прислушайся к строительству цветов,
И ты услышишь, если слух твой тонок,
Натужный скрип канатов-черенков,
Ритмичный стук бутонов-шестеренок.

Недюжинны усилия лозы
Удрать побегом из двумерных клеток,
Вставляя стебли в новые пазы
Казалось бы, навек уснувших веток.

Воздвигнется мой сад, стеклянный куб,
Вместилище для соловьиной ночи,
Не известью – пыльцой коснется губ,
Притронется к щеке ветвями строчек.

Оправленный грозой в ночной графит
Украшенный созревшими плодами,
Мой сад однажды над землей взлетит,
Соединится с лунными садами.

Не скучно наблюдать, как всходит рожь,
Как темный голубь чертит в небе кистью,
Волнами по ветвям проходит дрожь, —
Так крестит дождь младенческие листья.

Уже обувшись и надев пальто,
Задумалась и, зябко сгорбив плечи,
Стоишь одна и щуришься в окно,
Глядишь в лицо дождя, как в человечье.

Пока в прямоугольнике окна,
Весенний шар качается на грани, —
Ты – неподвижна: ты заключена
В хрустальной сфере собственных мечтаний.

Взмахнешь рукой, чтоб прядь убрать с виска,
Которая твой взгляд пересекает, —
И в этом жесте бледная рука
Надолго, словно в гипсе застывает.

Наш город превратился в водоем,
И дождь теперь по водной глади хлещет,
Внутри ковчега мы с тобой живем,
Но только не зверье вокруг, а вещи.

Нас стены облегают, как бинты,
Закрыты двери, словно створки мидий.
И больше нет в квартире пустоты,
А если есть, то мы ее не видим.

На солнце гляжу сквозь кроны я:
Сгорает листва в кострах.
В стихах, как везде: ирония
Лишь прикрывает страх.

За свечи, за их свечение
Ночь предъявляет счет.
Страх перед исчезновением.
А перед чем же еще?

Торжественно и степенно
В забвенья палеолит
Спускается память ступенями
Разбитых могильных плит.

Но, даже уже прижаты
Ко дну земляной волной,
Спасаем имя и даты,
Держа их над головой.

Струится птичий гвалт бездонною рекой,
пересекая распаленный мозг.
Несет обломки сна, взорвав ночной покой.
Мутит сознания поверженный колосс.

Какой корабль всплывет из зыбкой глубины
сквозь памяти невидимую рябь?
Кем палубы его заселены?
Размытых образов там вымысел иль явь?

Не разобрать в мерцающей глуши!
Останутся в забытых закромах —
лишь день взойдет, рассветом потушив
ночной пожар – сверкнут и не ищи!
Уйдут на дно, как тонких весел взмах.

В течение пяти часов заката
На запад устремлялся самолет
Под крыльями багровых облак вата
Скрывала воды северных широт

Сковала скорость времени теченье
Остановив веретено Земли
Чтобы людей летящие мишени
Хотя б на время ускользнуть могли

От стрелок тех часов неумолимых
Что целятся из жизней вычесть день
На шаг приблизив женщину без грима
Свою на нас бросающую тень

Ярко-красные полосы небо пересекали —
Там последняя кровь заходящего сердца текла
над водою фиорда цвета холодной стали
струями в черных гор тюленьи тела.
Пара друзей в цилиндрах художника обогнали,
по мосткам деревянным вышагивая в никуда,
не тревожа разливающейся печали,
средь которой вдали рыболовные стыли суда.

В этот момент вслед за цветами бойни
звук пугающий в чуткое ухо проник —
вопль природы, достигший души неспокойной,
чтоб в картине остаться с норвежским именем «Skrik».

Любовь – это начало, смерть – конец.
А все, что между, можно пропустить,
весь путь в мгновенье проследив, как спец,
событья жизни нанизать на нить
и вывесить сушиться, как грибы,
чтоб ими напитать чужой досуг,
а сам – от алости до синевы —
как мост, зависнуть на опорах двух.

Трагизм существования дамоклов
Конца отсроченного ожиданье
Куда бежать снаряды рвутся около
В круговорот зовут отдаться данью

Но почему заткнуть воронку рванью
Такой как я внезапно стало важно
Я не достиг еще солнцестоянья
И не издал широкий звук протяжный

В открытый мир из сокровенных скважин
Глубин ветвистых хромосом и генов
Где смысл и образ по закону слажен
Что всем услышать нужно непременно

И чудно, и торжественно вокруг,
как будто что-то важное свершилось —
от человечества ушел во тьму недуг,
которым бог являл свою немилость,
и жизни путь, лишившийся конца,
за бесконечность по кремню проходит…
Скажи звездам от первого лица,
что ты душой равновелик природе,
пока Земля под их сияньем спит
и свежей мглою полнятся долины…
Всей боли выход из тебя открыт —
ты, как ребенок, смотришь в мир невинный,
где над тобою зеленеет дуб,
где, наконец, в тени ветвей пригожих
густой траве как брат родимый люб,
на отдых свой остановиться сможешь.