Михаил Лермонтов - Озорная классика для взрослых

О ты, Силен, наперсник сына,
Семелы ражей красный муж,
Вином раздута животина,
Герой во пьянстве жадных душ.
Нектаром брюхо наливаешь,
смешав себе с вином сыты,
ты пьешь, меня позабываешь
и пити не даешь мне ты?
Ах! будь подобен Ганимеду,
подай вина мне, пива, меду!

Вино на драку вспламеняет,
дает в бою оно задор,
вино п…зду разгорячает,
с вином смелее крадет вор.
Дурак, напившися, умнее,
затем, что боле говорит.
Вином и трус живет смелее.
И стойче х… с вина стоит.
Вином проворне бл…дь встречает.
Вином гортань, язык вещает.

Хмельной Баханта-целовальник,
ты дал теперь мне пить, крючок.
Буян я сделался, охальник,
Гремлю уж боле как сверчок.
Хлебнул вина, разверзлась глотка,
вознесся голос до небес,
ревёт во мне и хмель, и водка,
шумит дубрава, воет лес.
Трепещет твердь и бездна бьётся,
пыль, дым в полях и вихрь несётся.

Восторгом я объят великим.
Кружится буйна голова.
Е…ал ли с жаром кто толиким
п…зду, чтоб шамкала слова.
Он может представленье точно
огню днесь сделать моему.
Когда в п…зде уж будет сочно,
колика сладость тут уму!
М…де п…зду по губам плещут,
душа и члены в нас трепещут.

Со мной кто хочет видеть ясно,
возможно зреть на блюде, как
виденье страшно и прекрасно,
взойди ко мне тот на кабак.
Иль став где выше на карету,
внимай преславные дела,
чтоб лучше возвестити свету
стена котора прогнала,
которая склонилась с боем,
котора тыл дала героям.

Между хмельнистых лбов и рдяных,
между солдат, между ткачей,
между холопов бранных, пьяных,
между драгун, между псарей
Алешу вижу я стояща.
Ливрею синюю спустил,
разит противников грозяща.
Скулы имея взор моршлив,
он руки быстро простирает,
в висок ударит, в жабр жадает.

Зевес, сердитою биткою
щелкавши по лбам кузнецов,
не бил с свирепостью такою,
с какой он стал карать бойцов.
Расквасивши иному маску,
зубов повыбрал целый ряд.
Из губ пустив другому краску,
пихнул его в толпу назад,
сказав: мать в рот всех на…баюсь,
таким я говнам насмехаюсь».

Не слон ети слониху хочет,
ногами бьет, с задору ржёт.
Не шмат его в п…де клокочет,
когда уж он впыхах е…т.
Бузник в жару то стоя рвется
и глас его как сонмов воз
в дыре Плутона раздается,
живых трепещет смертных род.
Голицы прочь, бешмет скидает,
дрожит, в сердцах отмстить желает.

Сильнейшую узревши схватку
и стену где холоп пробил,
схватил с себя, взял в зубы шапку,
по локти длани оголил;
вскричал, взревел он страшным зевом,
не бойсь, ребята, наши, стой!
Земля подвиглась горы с небом
приял бурлак тут бодрость строй.
Уже камзолы отступают,
уже брады поверх летают.

Пошел Бузник, тускнеют вежды,
исчез от пыли свет в глазах,
летят клочки власов, одежды,
гремят щелчки, тузы в боках.
Как тучи с тучами сперлися,
секут огнем друг друга, мрак.
Как сильны вихри сорвалися,
валят древа, туманят зрак.
Стеной так в стену ударяют.
Меж щек, сверх глаз тычкой сверкают.

О бодрость, сила наших веков!
Потомков дивные дела.
О храбрость пьяных человеков
Вином скрепленные чресла!
Когда б старик вас зрел с дубиной,
которой чудовищ побил,
которой бодрою елдиной
сто п…д, быв в люльке, пробудил,
в свой стыд предвидя сии премены,
не лез бы в свет он из Алкмены.

Бузник не равен Геркулесу.
Вступив в размашку, начал пхать.
И самому так в век Зевесу
отнюдь м…дом не раскачать.
Кулак его везде летает.
Крушит он зубы внутрь десён.
Как гром, он в уши поражает.
Далече слышен в жопе звон.
Трепещет сердце, печень бьётся,
в портках с потылиц отдаётся.

Пришла коса на твердый камень.
Нашел на доку дока тут.
Блестит в глазах их ярость, пламень,
как оба страшны львы ревут.
Хребты имеючи согбенны,
претвердо берцы утвердив,
как луки, мышцы напряженны,
стоят, взнося удар пытлив,
друг друга в силе искушают,
махнув, вперед, назад ступают.

Недолго длилася размашка.
Алеша двинул в жабры, в зоб,
но пестрая в ответ рубашка —
лизнул Бузник Алешу в лоб.
Исчезла бодрость вмиг, отвага.
Как сноп упал, чуть жив лежит,
в крови уста, а в жопе брага,
руда из ноздр ручьем бежит.
Скулистое лица холопа
не стало рожа – стало жопа.

На падшего Бузник героя
других бросает, как ребят.
Его не слышно стона, воя.
Бугры на нём людей лежат.
Громовой плешью так Юпитер
прибил Гиганта, бросил в Ад.
Надвигнув Этну, кишки вытер,
бессилен встати, Енцелад.
Он тщетно силы собирает,
трясет плечми и тягость пхает.

Как ветр развеял тонки прахи,
исчез и дым, и дождь, и град,
прогнали пестрые рубахи
так в мах холопей и солдат.
Хребет, затылок откровенны.
Несут они с собою страх.
Фабричны, в вые разъяренны,
тузят во след их в сильный мах.
Меж стен открылось всюду поле.
Бузник не зрит противных боле.

С горы на красной колымаге
Фетидин сын уж скачет вскок,
затем, что ночь пришед во враге,
фату развесила платок.
Тем твердь и море помрачилась
и он с великого стыду,
когда Диана заголилась,
ушел спать к матери в п…ду!
Тогда земля оделась тьмою,
а тем конец пришел дню бою.

Главу подъят – разбиты нюни,
лежа в пыли прибиты в гроб,
точат холопы красны слюни,
возносят к небу жалкий воп!
Фабричны славу торжествуют
и Бузника вокруг идут,
кровавы руки показуют,
победоносну песнь поют,
глася: врагов ступленно жало.
Гулять восходят на кружало.

Уже гортани заревели
и слышен стал бубенцов звук,
уже стаканы загремели
и ходят сплошь из рук во круг.
Считают все свои трофеи,
который что в бою смахал.
Уже пошли врасплох затеи,
иной, плясав, себя ломал.
Как вдруг всё зданье сотряслося,
вино и пиво разлилося.

Не грозна туча, вред носивша,
в Ефир незапно прорвалась.
Не жирна влажность, огнь родивша,
на землю вдруг с небес снеслась —
Солдат то куча раздраженных
сбежав с верхов кабацких вмах.
Мечей вид острых обнаженных,
нося ефес в своих руках.
Кричат, как тигры, устремившись:
«руби, коли», – в кабак вломившись.

Тревога грозна, ум мятуща,
взмутила всех боязнь в сердцах.
Бород толпа, сего не ждуща,
уже взнесла трусливый шаг.
Как вдруг Бузник, взывая смело,
кричит: «Постой, запоры дай!»
Взгорелась брань, настало дело;
«Смотри, – вопят, – не выдавай».
Засох мой рот, прешла отважность,
в штанах я с страху слышу влажность.

Отец Галактион
пред утренней зарёю
престрашною биткою
заводит сильный звон.
Над ж…пою соседки,
наевшися он редки,
едьбою так трезвонит,
что бедна баба стонет.