Михаил Лермонтов - Озорная классика для взрослых

Келейников собор,
монаху подражая,
и благочинно зная
монашески задор,
с драчёными х…ми
и постными м…ами
легко по кельям пляшут,
е…дами машут.

Отец Галактион,
как человек учёный,
имея х…й дрочёный,
предписывал закон:
так борзо не скачите,
в смиренье х…й дрочите,
еть не мешайте нам,
честным Отцам.

Встань, Ванька, пробудися,
День радости настал.
Скачи, пой, веселися,—
на землю плод твой пал.
Днесь кровь твоя лилася.
Танюшка родилася!
Умножилось число б…дей.

Три выпей вдруг стакана
и водки и вина.
Да здравствует Татьяна,
утех твоих вина!
Беги скорей умыться,
с похмелья ободриться.
На лиговский спеши кабак.

А ты расти спорее,
возлюбленная дщерь.
Етись учись скорее,
х…ям отверзи дверь.
Х…ёв не ужасайся.
К ним бодро подвигайся.
Ты матушке последуй в том.

Она едва достигла,
Танюша, возраст твой,
как все х… воздвигла,
дроча их, над собой.
Ног плотно не сжимала.
Послюнивши пускала
Претолстый х…й дьячка Фомы.

Когда ж потом узнала,
сколь сладок х…й в п…де,
подол всем залупала,
за грош е…сь везде.
И ты тому ж учися,
смела будь, не стыдися.
Маши, не бойсь, е…ся в прах.

На то ведь ты родилась,
п…дой чтоб промышлять.
И бабка не стыдилась
тем твой дом питать.
Ведь по миру б ходили,
скитаясь бы просили
под окнами от алчбы хлеб.

Но слушай, свет Танюша,
Жаль дать свиньям твой цвет.
Твоя, ах! мне махнуша
от зависти всю совесть рвет.
Не мужикам то пища.
Годится им п…дища
ужасная жены моей.

Так время не теряя
к нам в Питер поспешай,
скачи, скачи скоряе,
прямой найдешь здесь рай.
Есть некто мне приятель,
лихой всех об…батель.
За первый раз даст пять рублей.

Он счастье нам устроит,
в замужство даст тебя.
Награду тем удвоит,
потеша сам себя.
Слыть будешь копиистша,
потом канцеляристша.
Толь знатному я буду тесть.

Весь род наш тем восстанет,
Прославится во век.
Просить меня тот станет,
плетьми сперва кто сек.
П…зды твоей доброта
и ё…ров щедрота
вдруг бедных нас обогатят.

Отраду шумного народа,
красу дражайшия толпы,
воспой в крылах и губнах ода,
внемлите, блохи, вши, клопы.
Рассейтесь ныне мысли пьяны.
О, ты, что рюмки и стаканы,
все плошки, бочки, ендовы
великою объемлешь властью,
даешь путь пьяницам ко счастью,
из буйной гонишь страх главы!

Вина и пива покровитель,
к тебе стремится шум гудка.
Трактиров, кабаков правитель,
и ты, что борешься с носка,
боец кулачный и подъячий —
все купно с алчностью горячей,
разбитой кулаками впух.
К сей красной песне преклоните
и громкой похвале внемлите,
что мой воображает дух.

Сей Бахус, что во всех забавах
своей возвысил славы рог.
Во градах весел и дубравах
щедроты своей в залог
воздвигнул алтари и храмы,
где взятки целыми мешками
ему на жертву отдают,
хвале покровы их внимая
и воплем воздух раздирая
дружатся, бьются, пьют, поют.

Дремучего превыше леса,
ходячих ниже облаков,
взнося до третьего завеса
уж веки провели веков.
Исполнившись до сыта хмелю,
врут про Ерему и Емелю,
пока все дело разрешат,
до сильного достигши спору
от нестерпимого задору
в любви друг друга заушат.

Солдат о службе тут не тужит,
хоть страшен, стал быть, генерал.
Кулак ему с ефесом служит,
чтоб страх геройством побеждал.
Единым помахавши усом,
он Геркулеса сделал трусом
и стойку вздором всколебал.
Подобясь сильному герою,
отнюдь он не боится строю,
что пышною спиной попрал.

Язык прильнув и изостривши,
тут ябедник бежит на суд,
вдруг все крючки в свой ум вперивши,
за тайной правду подал уд.
Служа и правым и виновным,
пример даёт делам любовным,
и как Елена красотой
троян и греков воспалила,
хотя всем крупно ею льстила,
так плут душёю льстит простой.

Источник благостей толиких,
вдруг составляя брань и мир,
из малых делаешь великих,
меняешь с рубищем мундир.
Дородством иногда и туком
или по рёбрам чистым стуком
снабжаешь всех, кто чтит тебя.
В сей ратной песне долг последний
тебе отдавши, всяк безвредный
да будет, Бахуса любя.

Каким виденьем я смущен?
В боязни дух и сердце ноет.
Я зрю, ах! х…й в п…зду впущен,
Жена, стояща раком, стонет.
Без слез слаба она терпеть
Дыры трещащия раздранья,
От толстой плеши попиранья
Возносит глас: «Престань, о! еть!»

Не внемлет плач, не чует страх,
Не зрит, что дух жены трепещет,
Ярясь, е…ет ее монах,
Храпит, меж бедр м…дами плещет.
Прекрепко движет меж лядвей,
Изо рту пену испущает,
Достать до почек ее чает,
Чтоб всласть скончать труды свои.

Мертва почти жена лежит,
Но плешь седого старца тамо,
Он слезть, пришедши в жар, не мнит,
Е…ет ее еще упрямо,
Брадой махая с клобуком,
Ревет как вол он разъяренны,
Что еть телицу устремленны,
Ничуть неслабшим е…даком.

Едва души осталась часть
В жене смертельно зае…енной,
Святы отец, вкусивши сласть,
Предстал с молитвой умиленной
И, скверну с х…я счистя прочь,
Жену десницей осеняет
И так в смиреньи ей вещает:
«Восстань, духовна с миром дочь!

Теперь избавлена ты мной
Грехов от тягостного бремя
Моей святительской е…дой,
С сего не будешь боле время
Во беззаконьях жизнь влачить,
Но, ставши мною уе…енна,
Ты стала в святость облеченна,
Сподобившись мой зуд смягчить».

Познав, священно е…ена,
Жена желанну ту отраду,
От всех грехов что прощена
И что не должно боле аду
Уж ей страшиться наконец,
Последни силы собирает,
Глаза на старца обращает,
Вопит: «Святой, святой отец!»

Рекла и дух пустила свой,
Лежит тут тело умерщвленно,
Открыта ж…пой и п…здой,
В крови, в сраму, все обагренно.
Монах изволил много еть,
Тем страстотерпица скончалась,
Вздохнув, покойница ус…алась,
Когда невмочь пришло терпеть.

О ты, священный ермонах,
Счищающий грехи биткою,
Меня и вчуже объял страх,
Как ты храбрился над п…дою.
Я муки все хочу стерпеть,
А в век веков ради прощенья
От страшна х…я разъяренья
Тебе, монах, не дамся еть.