Владимир Лизичев - Жёлтые стихи

Мама с утра принесёт дочке валенки
Дети попросят их благословить.
Выпьют по маленькой в домике стареньком
Что с ними сделать, придётся простить.
Пусть татя сердится, все перемелется,
Главное любят друг дружку они.
Будет метелица зимняя стелиться
Долгие годы, счастливые дни.

Время летит, всё с годами изменится,
Лет с той поры уж немало, пройдёт
Красную ягоду дочка их девица
Снова в ладошку зимой соберёт.

Не говори пока – «пока»,
Пока дорога далека
И снег кружит под облака.
Лежит в моей, твоя рука.

Не уходи теперь, пока
Мной не закончена строка
Где слов мелодия легка
Подобна струнам у смычка.

Не уходи, прошу – пока,
Луна подобием желтка
В ночи на небе высока.
И в полынье шумит река.
Но трель входящего звонка,
Порвёт ту нить, что так тонка
И в белом мареве снежка
Растает тихое – «пока».

Утром за солнышком, летними травами
Прямо по полю бежать по росе,
Там где речушка блестит меж дубравами,
Ивы растут на песчаной косе.

Ветер качнёт их, играя ветвями,
Листья закрутит, меняя им цвет
И улетит, не прощаясь с друзьями,
Только верхушки махнут ему вслед.

Вот и полянка в лесу неприметная,
Птицы щебечут, проснувшись с утра.
Мысли приходят простые и светлые,
Кажется, мир состоит из добра.

Лёжа в траве, земляники не меряно,
Спелые ягоды просятся в рот.
А над землёй всё быстрей и уверенней
Жаркое солнце по небу плывёт.
Воздух пропитан цветов ароматами,
Чистый, медовый, как будто – на вкус.
Синь васильков, что разбросаны пятнами
Чем-то похожа, на синюю Русь.

Мы за толстое вымя время,
Не раздумывая хватали,
Выживание наше бремя,
Где другие не выживали.

И не книг, фолиантов чтением
Мы природу вещей познали,
А всю жизнь супротив течения,
На изломах существовали.

Мы за масками анонимусов
Гая Фокса, лицо не прятали,
Набирали по полной минусов,
Разгребая дерьмо лопатами.

Не в столице, на Гелендвагене,
По сибирским морозным трактам
На Востоке в портовом Ванино,
На Охотском, в собачьих вахтах.
Не шашлык с барбекю по дачам,
А кунджу по шуге с метелями.
Потому что мы жить иначе,
Не могли, да и не хотели бы.

Мы из тех, кто не любит плавной
Жизни, что уже всё расставила,
И везёт по дороге главной.
Мы всегда нарушали правила.

Прём по встречной, коль будет надо,
Чтобы ветер в лицо, не в спины,
Ничего, что по морде градом,
Шрамы красят лицо мужчины.

Кто-то скажет пусть, ненормальные
никуда мол, они не денутся,
это здесь, сейчас – неформальные,
ну а завтра, так все изменится.

Только знайте, что хрен так будет!
Разорвём мы одежды узкие,
Мы из тех, кто свободу любит,
Потому как мы люди русские!

У бабушки высокое давленье,
С утра у бабушки высокое давленье
И нет подарка, что на День рождения
Любимой внучке можно подарить.
А внучка просит, потеряв терпенье
Ну как же так, ведь были сбереженья?!
Забыв о том, что забрала с похмелья
И пенсию, успела всё пропить.

Накурено в квартире, дым струится,
От анаши, вонючий дым струится
И внучка курит и всё больше злиться,
Она хотела в гости пригласить
Мужчину, что хотел на ней жениться,
А бабий век, он так недолго длится,
Но денег нет, на что опохмелиться
И нечем стол для мужика накрыть.

А бабушка, любила свою внучку,
Всегда любила и жалела внучку.
В детсад водила Дашеньку за ручку.
На выпускной, вручила ей IPhone.
Всё для неё избалованной штучки
Что за все годы с мизерной получки
Копила, сотни собирая в кучки,
Чтобы купить для внучки телефон.
А бабушка, который день не евши,
Совсем-совсем, ну ничего не евши.
За этот год – на десять постаревши.
Попьёт водички, ляжет на кровать,
Услышит голос внучки озверевшей,
Уже давно на наркоту подсевшей,
В полиции отметится успевшей,
Что мол, в квартире надо бы убрать.

Она давно смирилась с этой болью,
Тупой, не проходящей дикой болью.
Не убежать, не вырваться на волю
Да и куда ей старой убежать?!
Хоть умереть бы тихо и достойно
И нет подарка и последний стольник
На днях забрала внучка на застолье,
Тем, жениха пытаясь удержать.

Пойдёт, займёт, как будто на уколы,
Соседка даст, но поглядит с укором,
Она про внучку знает всё со школы,
Но бабушке конечно одолжит.
И та, чтоб только прекратились споры,
Не слышать злые внучкины укоры
И о деньгах пустые разговоры,
Подарит тысячу, чтобы всего купить.

В разгар веселья кончится спиртное,
В квартире шум, закончилось спиртное!
Разбудит бабушку опять дитя родное.
Мужчина зол, уже хотел уйти,
Не стало бабушке ни дня от них покою.
«А что вон там, ну на шкафу такое?»
Достал он сверху пьяною рукою
Коробку красную и стал её трясти.

Покрыта та приличным слоем пыли,
Давнишней старой тёмно-серой пыли.
Ножом на кухне, торопясь, открыли,
В надежде деньги бабкины найти.
Они тогда бы герыча купили
И раскумарились, и деньги те пропили.
Дней пять, как минимум кутили.
«Ну что там, отодвинься, пропусти».

В большой коробке две военных фотки,
Две пожелтевших очень старых фотки,
Бабуля с дедом, тот стоит в пилотке,
Гармошкой смяты, модно хромачи.
Под ними орден, на медаль колодки
Промокших писем – уголком ошмётки,
Молитвенник в сиреневой обёртке
И запасные от дверей ключи.

Жених ушёл, с ним ордена не стало,
Большого ордена военного не стало.
Бабуля больше с того дня не встала,
А внучка к ней через три дня пришла:
Обняла и, по-бабьи причитала,
То целовала, то стихи читала,
Зачем-то библию растерянно листала
И обе плакали, не поминая зла.

А через день, когда всё так случилось,
Уже был день, когда всё так случилось,
Бабули сердце биться разучилось,
Пришла беда, или быть может милость.
Та в мир иной навеки отошла.
А внучка в церкви истово молилась
И что-то сердце сжало, заискрилось,
Как будто внучку бабушка спасла.

На кухне свет горит, который вечер,
Не гаснет до утра, который вечер,
И сотрясает от рыданий плечи.
Два фото рядом бабушка и дед.
Ну почему мы жизни так калечим
Своих родных, добром сердец не лечим,
А безразличием и холодом увечим
Не защищаем их от разных бед.