Алла Иоффе (АМИ) - Метеозависимость

Новый год засыплет снегом
Лужи високосных слёз.
Быль за небылью, а следом
И зима придёт всерьёз.
Льда зеркального забрало
Развернётся над Невой,
Будет снежным покрывалом
Накрываться город мой.
В ожиданьи силы чуда
Нынче мокнем под дождём,
Но зато мы будем, будем,
Будем счастливы… потом!

За дни семнадцатого года
Пришла зима, и выпал снег.
Неумолимая природа
К весне свой начинает бег.
А солнце, как весной, сияет,
На реках – зеркалами лёд.
Чего-то ждём. Чего – не знаем.
Но будет – знаем наперёд.
Как будто лампочки гирлянды,
Играют солнцем купола,
Неутомимые шаланды —
Летят по небу облака.
Гранит чуть-чуть торчит из снега,
А на решётках лёд стеклом,
Утиным семьям страх неведом:
Бегут по снегу босиком.
Пока ещё так долги ночи,
Но днём не верим в темноту.
Но ночи с каждым днём короче.
И щёки мёрзнут на ветру.

Ну что ж… Опять вступаем в Новый год,
Хоть он на этот раз немножко старый.
Годов различных календарный ход
Приветствуем и танцем, и вокалом.
А впереди китайский Новый год,
Которым на Руси зовут пожары.
Вдруг с Красным петухом в избу войдёт
Огонь, сжигающий конюшни и амбары?
Но нынче бабы, потушив избу,
Коней, скорей всего, не остановят,
Они побои любят на беду:
Они от них лишь кайф, похоже, ловят.
Пусть Новый год сожжёт дурную кровь,
Вольёт любовь шампанским в наши вены,
Пусть старое ни в чём не повторится вновь,
Исчезнет всё плохое в виде пены!

Седое небо на седых деревьях,
Седой проспект, стекающий в Неву,
Седые крыши и седые стены,
И я седая: всё вокруг в снегу.
Седые купола, седые кони,
Седые сфинксы мёрзнут над рекой,
Детей катают сплошь седые пони,
И в воздухе разлит седой покой.

Зеркала вчерашних луж
Нынче отражают солнце,
И затянуты оконца
Рек дыханьем зимних стуж.
В окнах пляшут отраженья
Ярких солнечных костров,
В них мерещатся виденья
Из давнишних пьяных снов.

Жар-птицей среди дня взмываю к облакам
И падаю во тьму большой летучей мышью:
Жар-птица не видна, когда вокруг туман,
Мышь падает с небес стремительно, неслышно.
Бывает, солнце вдруг перо позолотит,
Иль, падая, звезда на мышку кинет лучик,
Но чаще не видна она, пока летит,
А остальное лишь какой-то редкий случай.
Но снова день за днём взлетаю в облака
И камнем падаю в объятия тёмной ночи,
Чтоб вспыхнуть хоть чуть-чуть, хотя бы иногда,
Хоть с каждым днём полёт короче и короче.

Среди тумана с моросью дождя
Мигают в фарах капли янтаря.
И Млечного Пути сияющий поток
Сквозь город движется, а город весь промок.
Дома как будто тонут в молоке,
И ничего нигде не видно мне.
И душу словно поглотил туман —
Холодный, ненадёжный, как обман.
Людей не видно и не видно стен,
Пугаюсь вероятности подмен,
Возможных среди дымки бытия…
Послушайте, а это точно я?

В дымке из холодного тумана
Давеча тонули купола,
Красоту убора их и стана
Льда не отражали зеркала.
Патиной покрыт был лёд каналов,
Свои крыши прятали дома,
В города имперских бальных залах
Воцарилась влажная зима.
А сегодня царствуют снежинки.
Словно шляпки белая вуаль
Прикрывает яркие картинки,
И тумана нынче даже жаль.
Снег покрыл дороги и газоны,
Побелил машины и трамвай,
Для следов-рисунков создал зоны:
Кто здесь пробежался? Угадай!
К вечеру всё лужей растечётся,
Чёрно-белым станет всё вокруг,
Луж вода в туман опять вольётся,
И тогда зимы замкнётся круг.

Козырьки и крыши плачут —
Зимняя капель…
Видно, завтра, не иначе,
К нам придёт апрель.
Слёзы капают, стекая
Прямо по щекам,
Так вот, плача, и гуляю
Вдоль по берегам.
Вдоль Фонтанки с зеркалами
Льда чуть под водой,
И по Мойке, и мостами
Над Большой Невой.
Козырьки и крыши нынче
Плачут, как весной…
Лужи-льдинки тоньше, тоньше…
Тонут под водой.

В белом небе купола, купола,
И метель не манной – манкой в лицо.
Видно, что-то в жизни я проспала,
Жизнь-змея опять свернулась в кольцо.
На деревьях кружева, кружева.
Всё вокруг белым-бело – намело.
Жизнь теплится едва… Не беда!
Душу только, словно мышцу, свело.
Сердце помнит имена, имена
И событий непрерывную нить,
Только их уж не вернуть никогда,
Да и некого за это винить.
Снег рисует жизнь чистым листом.
Что-то надо на него наносить.
И неясно, что же будет потом.
Надо просто жить и любить.

Ярким солнцем, белым снегом
Очищается душа.
Лёд на реках оберегом.
Я любуюсь, чуть дыша.
По Фонтанке бродят люди,
На Обводном – лишь вода.
На день о хандре забудем.
Так бывает иногда.

Каплями пота стекают все силы по лбу.
Много ли их остаётся, никак не пойму.
Жизнь утекает в раскисшую слякоть зимы,
И с организмом приходится нынче на «вы».
Ждёт ли нас что-то за кромкой коварного льда,
Знают лишь те, что однажды нырнули туда.
Здесь же пока только скользкий поверхностный лёд,
И по нему кто летит, кто идёт, кто ползёт.
Хочется встать на коньки и, как птица, лететь,
Хочется звонкую песню в полёте пропеть,
Только все силы уходят теперь в пустоту…
В эту ли сторону надо ползти или в ту?

Не хотел домой наш йорк…
А куда хотел? В Нью-Йорк?
Или же в британский Йорк?
Прекратите этот торг!
Очень грустен йорик мой…
Всё-таки пора домой.
Сел и не идёт за мной.
Как капризен он порой!
Видно, йорик занемог,
На прогулке он продрог…
Хоть бы кто-нибудь помог
Занести через порог,
Накормить и приласкать,
Уложить на коврик спать,
Завтра будем обсуждать,
Как же нам в Нью-Йорк слетать.

Снова туман и вовне и внутри,
Влажность и воздух промозглый.
Что-то опять потерялось в пути:
Мысль, а может быть, возглас.
Крылья намокли у бедной души,
Перья уже неподъёмны,
И не взлететь уж, маши – не маши…
В клетке все души бездомны.
Высохнут крылья, вернётся весна
В город и, может быть, в душу.
Только вот тяжесть туманного сна
Это уже не разрушит.