Татьяна Помысова - НОТА ЖЕ. Стихи

К тебе прижаться
Влажным талым снегом,
Растаять,
Погрузившись в океан,
Воскреснуть утром
Трепетным побегом,
Тебя обвив нежнейшей
Из лиан.

В солнечном сплетении
Камешком коричневым
Горькая тоска болит
Приступом ненужности.

– Дедушка! Дедушка!
Ваши иголки?
Крики и вопли на барахолке.
Пыльные шляпы.
Бархат обвислый.
Cтрашно коснуться.
Пискнула крыса.
Старые книги, рюшки, браслеты.
Сломанных два водяных пистолета.
Что потеряли на торжище этом?
Пару бесхозных
в счастье билетов.

Ну что сказать?
– Закончилась зима.
Нелепо, по-старушечьи спесиво.
Сырые пучеглазые дома
Вовсю грохочут ставнями крикливо.
И мартовская звонкая капель
Толпе срывает головы и множит
Любовную святую канитель,
Что в марте на ноябрь приплод ворожит.

Я сделаю однажды шаг в весну,
Взлечу под небо ошалелой птицей
И вышедший навстречу – удивится
В ладони вдруг свалившемуся сну.

Росток багряный тайного желания
Внезапной страсти залпом воду пьёт.
Он аморален, он ещё вне знания,
Благодаря ему весь Мир живёт.

А ты попробуй, ближе… ближе,
так близко, чтобы мной дышать.
На сердца бой меня нанижешь,
целуя сонную терзать.

Слова уводят нас от нас же. В лесть.
Так страшно душу вдруг открыть. Болезнь.
Откроешь, а навстречу – пустота.
Она стерильна и проста. Не та.
А ты так много говоришь. Хрипишь.
Еше чуть-чуть, казалось, и взлетишь.
Всего-то трудных слова три сказать
И потерять, а не обнять.
Мечтать.

Трепетно гладил, сек по щекам,
бился в истерике, сил не хватало.
Выбившись, молча рухнул к стопам,
но безучастная Муза молчала…
Он вдохновенья страстно просил,
хоть кислоты, пусть бы глотку сжигала,
Бритва была бы – жилы бы вскрыл.
Но бессердечная Муза молчала…
Веру живую в себе – истребил,
дева холодная томно ласкала,
Росчерк бича – cердца алый акрил…
Муза вернулась. А воздуха мало.

Часики идут совсем не слышно…
За руку никак мне не поймать
мальчика того, который ищет,
стрелку часовую как сломать.
Сыплются секунды и минуты,
солнце и луна летят в прибой,
потому, что стрелочки погнуты,
время вдруг застыло надо мной.

Терпким глотком вина
Нас отравила надежда.
Может быть, это – весна,
Жгучим лучом под одежды.
Или проказник февраль
Дунул в морозную трубку…
Ты на груди моей шаль
мнёшь, раскрывая шубку.

Домашнее задание от Мага:
Взять краски, кисть и жизнь нарисовать.
Так корчится и морщится бумага,
И краски не желает принимать.
Но я карандашом черчу упрямо,
На листике рождается сонет,
И водевиль, и даже мелодрама…
Вот только жизни в том рисунке нет.

«Почему в твоих глазах так много грусти?» —
заглянув в них, как-то ты меня спросил,
«Не смотри, – прикрыв, сказала быстро, – пусть их…
Просто вижу чуть вперед, хоть ты – так мил».

Гаснет свет под веками. Стыдливо
и стремительно сближаются уста.
Слишком быстро. Жадно. Некрасиво…
Алчность страсти. Жизни простота.

Ночные фонари, как рыбий жир,
Испачкали оранжевым планету,
Уснувшую за столиком «ампир»…
Планетам вредно так читать газеты!

Всё не то и всё не так:
Жизнь – не в радость, смерть – пустяк.
Столько долгих дней болела – излечиться захотела!
Разложив себя по полкам, по кусочкам, по осколкам,
Начала грехи считать, душу тряпкой оттирать!
Только вскинулись осколки, как живые, что иголки,
вдруг поранили шальную… «Не хотим тебя другую!»

Губы в губы. К телу тело.
Замереть, отдавшись чувству.
Всё излить, что накипело…
Позже – можно про искусство.

Реальность порою такая,
Что тянет укрыться под маску,
Лишь в сказках чудес не бывает.
Верь, в сказках, все с нами – реально
И ноша нам та, что по плечи,
И домик – дворец-то хрустальный,
А транспорт – ковры, волки, печи.
Волшебники – в трудностях рядом
И если нам плохо – спасают,
Захочешь на бал c маскарадом —
На тыкве и крысах впускают.
И Принц – не какой-нибудь нищий!
(Скорей потерять босоножку),
Не слишком вас балуют пищей?
С любимым вкусна и картошка…
Там – все справедливо и честно.
Раз друг, значит, друг твой – до гроба…
С врагами и драка уместна.
И жизнь в сказке – жизнь, а не проба.

Попробуй в этот раз поверить в Чудо!
Им дышит каждый миг от Сотворения,
Ведь жизнь твоя – изысканное блюдо,
Приправленное Богом в день рождения.

Твой разум рьяно борется со страстью.
Зачем? Рвись огневищем в небо страсть!
Не удалось ни одному, к несчастью,
Надолго в жаркий плен её попасть.
Потом привычку обзовут любовью:
Повяжут долгом, льготами, семьёй.
Вздохнешь о страсти, да посыплешь солью.
Ожог на сердце – мёртвый, хоть живой.

Дарю тебе себя. Дарю.
Охапками, летними грозами,
Дарю вопреки январю,
Не мучаясь долго вопросами,
Дарю, как внезапный пожар,
Его погасить не пытался ты —
Луны наблюдающей шар
Ласкает холодными пальцами.

Любовь моя на ненависть похожа.
Борюсь я с ней, почти успешно, днём,
Ночами же она меня тревожит
Видениями, мыслями, огнём,
Который, как горячка, все сжигает.
Мечусь я на подушке до утра…
Небесная полоска серебра
И солнца луч почти не помогают.

Молчания седая канитель
Укутала печаль мою и плечи,
Назойливая липкая метель.
Сегодня – спутница на целый вечер.
Поможешь эту сеть мне разорвать
И выплеснуть свой крик за подоконник?
Печати тишины хочу сломать
С тобою, виртуальный мой поклонник.

Агония. Огонь и я.
Ещё так жжёт
Тот, твой огонь.
Не тронь меня!
Нет… Просто тронь…

Хочется руки к тебе на плечи,
Хочется губы к твоей щеке,
Хочется длинный и тёплый вечер,
Утром проснуться, рука в руке.
Хочется… Мало ли, что мне там хочется,
Можно попасть в заколдованный сон,
Сон наяву растворяет пророчества,
Как загудевший некстати клаксон.