Ёнас Пакальнишкис - Стихи среднего человека

Есть Клайпеда-красавица,
Бригита в ней живёт.
Для мужа вяжет свитер,
И ждёт его домой.

А муж в морях скитаясь,
Всё думает о ней.
И голос сладкий слышит:
«Вернись, вернись скорей».

Сирена ты, сирена,
Бригиточка-жена.
Сирена ты, сирена,
Литовочка моя.

Бригита с Пенелопой,
ВЫ верностью своей,
Так крепко привязали,
К себе своих мужей.

Сирены вы, сирены,
Две женские судьбы,
Сирены вы, сирены,
Два голоса любви.

Бригита – Пенелопа,
И Ёнас – Одиссей.
Он голос сладкий слышит,
Торопится домой.

А Клайпеда-красавица,
В Литве родимый дом.
Распущенный там свитер,
Бригита свяжет вновь.

Сирена ты, сирена,
Бригиточка-жена.
Сирена ты, сирена,
Литовочка моя.

Я помню те встречи,
Тайные встречи,
В полночном саду.
Как жадно искали,
Руки друг друга,
А губы шептали: люблю.
Как страстно звучали,
Шорохи ночи,
И воем – зуд комара.
Но мы лишь смеялись,
Молоды были,
И счастлив был мир,
Вокруг нас.
Но ночи кончались,
И мы расставались,
До следующей встречи,
В саду.
И снова смеялись,
И снова любились,
До утренней зорьки,
В миру.
…
Потом поженились,
И рядом мы были,
И с нами наш сад.
…
Сегодня как прежде,
С тобой мы встречались,
В полночном саду.
И снова руки искали друг друга,
А губы шептали: Люблю.

Осень запоздалая в темечко стучит,
Значит пора к зеркалу срочно поспешить.

Первые морщины, седина в висках,
И чёртику не хочется держать тебя в тисках.

И ещё как в песне – погляди в себя,
Что тебе осталось на закате дня.

Можно стать героем, можно стать изгоем,
Можно оставаться просто мордобоем.

Дети уже выросли, дом построен твой,
Но садов цветущих нету за тобой.

Что же тут осталось? – ты же не герой,
Значит остаётся? – быть самим собой.

Осень запоздалая в темечко стучит,
Зеркало туманное образ мой темнит.

Как часто я вопросом задавался:
Любил ли я?
Ответить было трудно,
Но знал одно,
Что было много тех мгновений,
Когда я думал что люблю.
Мне часто также говорили,
Что я любим.
Но почему тревога сердце мне сжимала,
И я от сердца уходил.
Но вот уж возраста черта,
Даёт понять,
Пришла пора ответить на вопрос:
Любил ли я?
…
Да!
Я любил!
Кого?!
Себя!

Почему душа томится, почему?
Почему в глазах двоится, почему?

По тебе душа томится… по тебе.
От слезы в глазах двоится… от слезы.

Но ты горькою бываешь, почему?
По чему вдруг комом встанешь, почему?

Потому ты горькою бываешь, что слеза горька.
Потому вдруг комом встанешь, что крепка.

Водка русская, родная… хороша.
И бывая я рыдаю… от тебя.

Всё по жизни заливаю – ты прости меня.
Нет милее, нету краше… водки горькая судьба.

Была одна лишь только встреча,
Как долго помнится она,
За тот прекрасный чудный вечер,
Что подарила нам тогда.

Рябины ветка на столе,
Печали капля слёзкой стынет,
Молчит потухшая свеча,
Мне уходить уже пора.

Потом в той жизни без тебя,
Я часто встречу вспоминаю,
И проклинаю я себя,
Что не остался навсегда.

Ты прошла «по краешку моей судьбы»
Тенью лишь слегка её коснувшись.
И живя далёко от меня,
Через песню всё ко мне стремишься.

Твой подарок после встречи давней,
Часто он тревожит сердце мне.
Музыкой подобранной прекрасно,
Ты зовёшь, зовёшь меня к себе.

Я не знаю что меня тревожит.
Может грех тот давний или что ещё.
Но одно я знаю, что прекрасной,
Была встреча та моя с тобой.

Ветка ягодной рябины,
Что была подарена тебе,
Часто стала и в моей квартире,
Лучшим украшеньем на столе.

И смотря на ягоду рябины,
Вспоминаю губы я твои.
И слезой тоскливой умываю,
Я твои «прозрачные следы».

Боль утраты так давно забытой,
Всколыхнулась песнею во мне.
И возможно с веткою рябины,
Я приду, приду опять к тебе.

Уходил от меня – мой родной, дорогой.
И в последний раз танцевали мы с ним.
Он шутил, обнимал, всю к себе прижимал,
Но ведь знала уже, что давно он с другой.
Но отдать навсегда не могла, всё надеясь на что?

Разбежались мы с ним.
Он с другой, молодой.
Но не долго и я оставалась одна.
И со мной есть другой,
Молодой, дорогой.
Но танцуя и с ним всё же помнила я,
Что со мной танцевал,
И другой мне родной.

И танцуя сейчас я гоню эту мысль,
Понимаю всё ж я – он уйдёт от меня,
Этот мой молодой, этот мой дорогой.
И задача моя, чтоб подольше был мой.
И шутя и смеясь, обнимая его, прижимая к себе,
Понимаю и то, что танцую одна.

Южной ночью звёзды светят ярко,
Но блестит одна из них сильней,
Та звезда – звезда моей НАДЕЖДЫ,
Дотянуться всё хочу я к ней.
И живу одной лишь я НАДЕЖДОЙ,
Что достану я её рукой,
И прижму к себе свою НАДЕЖДУ,
И пойду по жизни только с ней.
А звезда то вспыхнет, то погаснет,
И как будто словно говорит,
Не тянись ко мне в своей НАДЕЖДЕ,
А вокруг себя ты оглянись.
Может ходит рядом та – НАДЕЖДА,
С кой по жизни суждено пойти,
Посмотри внимательно – с НАДЕЖДОЙ,
И найдя её на ней же и женись.
Ну а я, твоя звезда – НАДЕЖДА,
Буду всем с НАДЕЖДОЮ светить,
А твоей я Наденьке-НАДЕЖДЕ,
Я желаю в счастии прожить.
…
Южной ночью звёзды светят ярко,
Но блестит одна из них сильней.
Та звезда для нас двоих с НАДЕЖДОЙ,
Та звезда для нас двоих горит.

Моя жена, мой друг любезный,
Налей вина себе и мне.
Сегодня вспомним танец белый,
Свиданье наше при луне.
Ты помнишь – в Сочи повстречались,
Пошли на танцы вместе мы,
И в белом танце ты сказала,
Что первый взгляд и любишь ты.
С тобой мы дивно целовались,
Светила нам тогда луна,
Затем мы долго любовались,
Фонтаном цвета и огня.
С тех пор по жизни мы шагаем,
С тобою вместе, как тогда,
Когда мы в Сочи повстречались,
И белый танец наш всегда.
Моя жена, мой друг любезный,
Налей вина себе и мне.
И объяви ка танец белый,
И в нём скажи, что любишь ты.