Владимир Леонов - «Я родился в России». Юрий Бернадский

Бернадский рожден в стране контрастов, парадоксов и противоречий – России – с ее двумя отталкивающимися полюсами, только в борьбе между собой и находящих смысл существования. Одно начало – этногенетическое пространство с надвременным метафизическим определением «великий русский народ», другое – сама конкретная жизнь этого великого народа, условия народного бытия и частного быта во всех формах мирского, противоречивого. Бернадский – наследник всех этих социальных массивных торосов, и его душевный уклад вибрирует от их натиска:

Спектр своих сердечных болевых ощущений автор локализует в следующем видении: «Бернадский отнюдь не юродствует над всем, что видит вокруг себя: как хранитель слова, он раздражена его вульгарностью и пошлостью, как человек с честолюбием – презирает низость, как талант – лесть и обновки внешние для него ничего не значат, но никогда не хотел бы он переменить прошлое, или создать новую историю своей судьбы, «кроме такой, какую ей вручил Творец».

Поэт, чья палитра « знает небо, но проникнута землей », разрушитель духовного бонапартизма века с его всеядным милитаристским безумием. Мудрец и философ, в котором сходятся общие для человека и человечества идеалы земного устройства («вечного мира» на земле), сходятся и в представлениях о человеческом счастье, понятиях о человеческой личности, капитальных принципах Добра и Зла, и о гармонии, земной и художественной:

Один, но един, пребывающий в своем душевном створе, который нередко становится для него очистительной купелью, живет мечтой страстной: извечно не маяться и не каяться, видеть в пророчествах судьбы только Любовь чудесную, слезинку милую и белый бархат цветущих по весне всех цветов и деревьев русского Армидина сада:

Античный мифологический Харон, мечтающий перевозит душу человека от скверны, равнодушия, к трепетному состраданию и милосердию.

Он не грязнет в суете, рутине и покое. Он всегда делает первый шаг к тому, чтобы быть в настоящем. Она живет в этом настоящем, как ребенок, ничего не пропуская и делая самое важное для себя, людей: «…ибо я един во всем человеческом».

Жизнь для него – не готовый к употреблению продукт. Ее порождают его действия. Он понимает и создает ясную картину миру, возможность для русского человека прикоснуться к знаниям, им выношенным, выстраданным:

Его стихи передают живой облик страны, которая есть наша общая родина и которая некогда была велика и могущественна до такой степени, что казалось в поднебесной она одна не подвластна судьбе, что вопреки обычному ходу вещей, разрушению и исчезновению, она одна предназначена существовать вечно: « И с иконы глядела // Русь, и верила в нас». – Ю. Бернадский.

Слишком патетично, усмехнется кто – то, – и как бы правда, но… если он не знаком с предположением Достоевского, что в ыше России может быть только истина:

Он создает «образец» поэзии, как истории судьбы Личности и Родины, связав их единственной нитью – единством духа, всегда морального, столь характерного для личностного мировоззрения Бернадского:

И пусть она сегодня нездорова, —

Нет моды в нас страну в беде бросать…

Пусть лишены достоинства и крова,..

Как бы осененного покровительством российской императрицы: « Нелицемерным сердцам во благо тем рука божия покровительствует» – Екатерина II:

* * *

В исследовании сущности «человеческой природы» Ю. Бернадский – воплощение устойчивой поговорки, культового мема – «Ab ovo Ledae incipere», («начинать от яйца (яиц) Леды»), – поэт подробно, буквально со всеми уточнениями и в деталях постигает феномен Творца – душу и дух людской, следуя призыву Марка Аврелия: «Каждое дело исполняй как последнее в своей жизни»: то есть не будь формой без субстанции, бытием без жизни или жизнью, лишенной движения, «несчастьем невских берегов» – (А. С. Пушкин):

Бернадский пишет стихи для людей, которые очень человечны. Для —«…нации мечтателей». Для тех, кто защищают человеческую праведность и хотят быть только на стороне истины и милосердия. Для тех, кто делает жизнь достойной жизни. Он родился под счастливой звездой, и он хочет, чтобы люди также были счастливы:

Он по – пушкински тянется к естественности и простоте, по – гоголевски несет необычную нравственную энергию – «я люблю добро», по —лермонтовски ищет свободу и восхищается ею, по – фетовски – сгорает величием природы, – и все синкретичное, без фальши и лицемерия, без шекспировского «беса каменосердного» все питает в нем голос человеческой силы, человеческой души, влюбленной в жизнь:

Бернадский выучивает читателей думать, искать в самих себе воображения, увлекаться грезами души, растить очарование к повседневной жизни. Ее стихи возбуждают горячее сочувствие и милосердие, чуждость происходящему людскому непониманию, равнодушию и мелкому эгоизму

В его сердце живут рядом чувство близости среди людей и непреодолимая жажда родной души, – такой же по – лермонтовски всепонимающей —«…стал я понимать душою беспокойной», – прощающей, близкой поэту своими необыкновенно глубокими чувствами, пленяющейся загадочными, но сильными образами:

Поэзия Ю. Бернадского – это название мира, бесконечного в своей красоте и мудрости, поразительного в своей христианской героике, эмоциональной правдивости… и вечного, потому что Великое Художественное слово не умирает. Этот мир существует вокруг нас, в нас самих. Ведь души наши всегда будут взыскать что – нибудь светлое и священное: « В системе мире нам дан кроткий срок пребывания – жизнь. Дар этот прекрасен и высок» – Аристотель: