Светлана Королева - Луч Светы. Журнал. Выпуск 5. Декабрь

Как же хочется, чертовски хочется остаться в этих стихах… Буквами, рифмами, музой, смыслом… Да чем угодно! До чего же живы эти произведения! Даже кажется, что можно дотронуться до каждого образа, прожить его вместе с автором… Браво!

Дорогие друзья, завершается год, и его надо достойно проводить: посидеть на дорожку, выпить на посошок, дать ему с собой магарыч со словами: «Спасибо, что был!»

Лично я, собак больше свиней люблю. Но Новому году в зубы не смотрят. Если наступает год Свиньи, это не значит, что все друг другу будут подкладывать «её», сопровождая свои действия и подлянки хрюканьем. Против свиней я ничего не имею.

Вот кабанов боюсь. Видимо, с детства пошло. Крепко засела в голове бабушкина история о том, как один мужик столкнулся в лесу с целым кабаньим семейством. Бросился мужик наутёк, еле успел вскарабкаться на дерево. Но самец так это дело не оставил: начал клыками подрывать землю вокруг, кромсать корни. В конце концов, дерево повалилось. И не стало мужика…

Будучи впечатлительным, я бабушкину историю впитал в себя, как сухая земля – свежую струйку воды. С тех пор кабаны вызывают во мне ужас.

…О чём это я? Вроде бы речь у нас о «Последнем ЛИТО» должна пойти. Всё верно. Но прежде чем вы окунётесь в мир поэтов, расскажу вам ещё кое-что.

Вас ждёт сюрприз – в виде «запрещённой» главы. Называется она «Удар по Балабанову».

Когда готовили предыдущий номер, мне позвонила Валентина Иванова, занимающаяся вёрсткой и выпуском журнала.

Валентина повергла меня в ужас, в чём-то сравнимый c тем, который испытал мужик, сидя на дереве.

В роли «кабанов» выступили моменты, связанные с использованием имён публичных людей без их согласия. Закон о защите личных данных, не хухры-мухры.

Дело в том, что в главе вскользь упоминаются Юрий Лоза и Алексей Балабанов (творчество которого я уважаю и люблю). В тексте я не позволил себе никаких оскорблений в адрес Лозы. В адрес Балабанова я выражал только тёплые чувства.

Первый вопрос, который Валентина Иванова задала мне, прозвучал примерно так: «Как вы думаете, не будут Юрий Лоза и Алексей Балабанов против того, что вы используете их имена в своём художественном произведении?»

Я ответил, что Балабанов точно не будет, потому что его, к сожалению, уже 5 лет как нет в живых, а вот по поводу Лозы я так не уверен. Валентина – тоже.

В памяти сразу всплыли скандалы Юрия Эдуардовича, которыми он последнее время славится, как раньше славился своими песенными хитами.

Конечно, от Лозы можно было ожидать, что угодно. Мы же не знаем его мыслей. Может быть, он любит раз в неделю набрать своё имя в поисковике yandex…

И вот вам ситуация: в очередной раз Юрий Эдуардович, по заведённой традиции, устраивается перед монитором, пишет запрос «Юрий Лоза» и, промотав несколько ссылок, к своему ужасу натыкается на неизвестное Интернет-издание «Луч Светы». А там о нём речь.

Когда я представил эту картину, мне стало опять страшно, как тому мужику, забравшемуся на дерево.

Если я соглашался на печатание главы, я должен был подтвердить, что всю ответственность в случае возникновения спорных ситуаций беру, как автор произведения, на себя.

В моей голове одна за другой сменялись картины, достойные Босха и Гойи.

Автора «Последнего ЛИТО» вызывают в суд. Истец – Лоза. Ответчик – Григорьев. Песню «Плот» я обожаю, но любовь эта меня бы вряд ли спасла – утонул бы, как пить дать.

Было решено не отдавать эту «злосчастную» главу на печать.

…Но время прошло. А оно, как известно, лечит. А у страха, как все мы знаем, глаза велики.

Ради вас, дорогие читатели, я иду по лезвию ножа. Собственно, обратной дороги нет. Читайте и не говорите потом, что я о вас о не думаю.

Глава «Удар по Балабанову» и ещё две – в этом номере.

А я пошёл проверять засовы на воротах «Графского особняка». Хотя вряд ли это спасёт.

Пока не пришли за мной, пойду разожгу камин, что ли.

Пропадать, так с музыкой горящих поленьев!

Потом в перерыве Вася не мог найти себе места и незаметно примкнул к кружку, образовавшемуся вокруг поэта, скрывающего свою лысину.

Краем глаза Вася вдруг заметил, что Щебетов в этот момент далек от искусства. Его руки любовно скользили по женским коленям (девушка с длинными пальцами и Щебетов сидели за старомодным столиком). Петя думал, что он заслоняет спиной деяния рук своих, но от Васиного взгляда ничего не укрылось. И вот Петины пальцы скользили, а девушка мило улыбалась – со стороны могло показаться, что ничего такого не происходит. Но Вася чувствовал: по ее телу пробегала дрожь.

Потом ему стало стыдно смотреть исподтишка, и он постарался со всем вниманием вникнуть в беседу.

А говорили о Балабанове.

Был такой режиссер, на тот момент, лучший в Петербурге (если не забыли, все это происходило в городе Трех революций). И вот этот талантливый художник, по мнению члена Союза писателей, пагубно влиял своими фильмами на молодежь.

«Бред какой-то», – подумал Вася. Но, как говорится, Васька слушает, да ест.

А член Союза писателей с пеной у рта доказывал, как это хорошо – что Балабанов уже на том свете. Потому что если героя с пистолетом в руках возводят в положительную категорию – это ужасно. А в фильме «Брат» так и было. Данила Багров убивал буржуев и их сподвижников – спокойно и очень холодно.

– Но ведь для блага, – попробовал возразить кто-то.

Лучше бы он так не делал. Потому что «член в бейсболке» его чуть в морду не ударил за такие слова.

Вася еще не очень понимал представителей этого поэтического мира, но свои представления о мире вообще у него уже были. Ему очень нравилось высказывание

Орсона Уэллса: «Режиссура – это самое удобное место для посредственности.» То есть, не снискав счастья в других художествах, человек прыгает с головой в эту профессию. Впрочем, режиссер режиссеру рознь. Быть талантливым режиссером – подвиг. Увлекать своими идеями, выбивать деньги на их реализацию и не волочиться на поводу у продюсеров – подвиг. А плохие режиссеры – халтурщики. Плохие, в том смысле, что снимать умеют, а их самих в фильмах, которые они делают, нет. А в Балабановских – сам Балабанов был. То же в литературе: когда читаешь и понимаешь, что вот они, все неудачи автора, как на ладони, вот крупицы его комплексов, вот – лоскутки душевных состояний, которые автор умело вложил в своих героев. Автор, по мнению Васи, обязательно должен ощущаться в произведении; чем талантливее автор – тем громче звучит его голос. В режиссуре – сложнее, публичная профессия. Это ты – приносишь свои идеи и мысли, предлагаешь актерам делать и думать так, как думают и делают герои, вышедшие из-под твоего пера. Хотя большинство «снимателей фильмов» c уже готовыми сценариями работают, и в таком случае всегда можно сказать: «Да, сценарий голимый. А я что, я режиссер, оценки ставлю, делаю так, чтобы ваши поступки, господа актеры, выглядели правдоподобно.» В этом плане писателям легче – они наедине с собой, и никто им не нужен, не смущает в момент самый сокровенный, в момент творчества. Никому ничего не требуется объяснять. Главное – перед собой быть честным. Герои будут вынуждены думать и делать так, как хочет автор, и оживут – только при прочтении. С бумагой легче – чем с живыми людьми: актеры капризничают, а бумага все стерпит. Но актеров пожалеть надо – они народ подневольный, себе не принадлежащий, может, даже и вторичный народец…