Александр Даниф - От Я до А

Рог изобилия к нашим услугам,
ты только наклонись и подними,
чтобы примерить,
прикинь размерчик и накинь на плечи,
носи на здоровье убитого зверя.
Вот только не спутай процесс нагибания
с желанием прогнуться
перед тебе же подобным
созданием одноутробным.
Стой прямо, смотри в глаза, дыши ровно!

Всё минет, здесь мин нет,
и жаркий минет канет в память,
как капля в беспамятства омут,
иль в темноте бездна
уйдет в неизвестность.
Живи, carpe diem, в усладе,
день не навсегда,
урожай пожинаем сегодня,
пока в тебе плещет вода,
хлещет плач по щекам,
бежит изнутри через глаза наружу.

Ты – это барракуда,
плывешь словно дышишь,
покуда ты разницу слышишь:
Как лучше?
Бар… рак… удав…
Бар? А куда?
Ба! Раку да!
Бар – рак уда?
А, Дукар, раб? Адук араб? Ад у карраб?
Рагу у бар, а рабу угар!

Лингвистические происки,
языковые прииски,
ласкающие киски,
холодный виски и лед айсберга —
дрейфующая глыба, плакучая ива,
плывет рыба, вмерзает в море,
расплавляясь в миноре,
возникает из горя —
в никуда отправляется из ниоткуда.

Всё минет – разбегутся годы,
минуты и часы разложатся в секунды.
Большое расстояние равно стоянию на месте.
И ледяной кристалл растает,
разлетится вдребезги
и растворится в льдине времени,
исчезнет, чтоб потом воскреснуть
как часть чего-то большего
и просто как частица, былинка и нейтрино,
всё-ничего, со смыслом и без смысла,
где бездна, там и бесконечность.
И вечность, и конечно, Млечность
без точки начала отсчета и без конца.

М/и/ша М/а/ше сказал/а/,
если ты – поэт, то
это…
прежде всего ничего не значит,
первым делом нужно хреначить,
тянуть борозду жеребцом, кобылицей,
сивым мерином, дохлой клячей,
и как не крути, всё равно сыграешь в ящик
рано или поздно, а как иначе?

Ну а что, играть в фанты?
Какие-то есть еще методы или варианты?
Надеть ботфорты, манишку, жабо,
анжамбеман, плюмажи, аксельбанты,