Мария Протасова - Соло в два голоса

Но есть Любовь, а значит чудо
Пока сильнее, чем беда
Она берётся Ниоткуда
И не уходит в Никуда
Ей машут вслед густые кроны
И в стекла ей дожди стучат
Летят, летят ее вагоны
Огни её летят, летят…

И мчатся, мчатся поезда
Из Ниоткуда в Навсегда

Свершилось – он ее поцеловал!
Неважно – где, неважно – кто, впервые
Как будто петли оборвав дверные
К ней Бог вошел и вечность даровал

Над ней уже безумствуют с утра
Ветра и распевают «а капелла»
А после полночь сделалась светла
И сердце к звездам выпрыгнуть хотело

Над нею счастье строит купола
И светлый рай рисует ангел мелом
Но вечность девочке с её земным уделом
Как туфелька хрустальная мала…

Блестели виноградные глаза
И море колыхалось по-верблюжьи
Вытягивалась молнии лоза
До самых звёзд – приветливых и южных

А в трюмах кахетинское вино
Прислушивалось к капельному плясу
И палуба рубилась в домино
С дождем, одетым в выцветшую рясу

Без умолку трещали паруса
Пенька ворчала нудно и визгливо
Блестели виноградные глаза
И спали амфоры – на самом дне залива

Бежала ночь по черной кромке скал
На стайку нот охотилась гитара
И добрый демон – как любви – искал
Погибели, и звал ее: «Тамара»…

Тринадцать за столом. Коврига и вино
И мёд луны, сочащийся сквозь ставни
Последний раз им вместе суждено
Собраться за одним столом – на равных

Тринадцать за столом. Их пестует судьба
Один из них предаст, толпа распнёт другого
Ещё один сразит мечом раба
И трижды скажет, что не видел Бога

Ещё один, сомненьями томим
Дерзнет вложить персты в святые раны
И тоже станет свят, и потому – гоним
Ему споют ветра и покорятся страны

Он с посохом уйдет, как десять остальных
Бродить по миру в рубище скитальца
Будить в сердцах любовь и врачевать больных
Все также в раны вкладывая пальцы

А самый молодой из них – стилом
Воздвигнет храм, которого основа
Тот, Кто собрал тринадцать за столом
Но Словом был сперва – в начале было Слово
Ушедший в Рим – другой – на склоне лет
Взяв кисти непослушными руками
Напишет первый поясной портрет
Того, чей след и Свет – за облаками

Но ночь пока – всё сбудется потом
Их ждут кресты, костры, бичи и камни
А эта ночь нежна… Тринадцать за столом.
Вино и хлеб. И лунный мёд сквозь ставни.

Верона спит. Ее ночник – луна
Чернее сна лишь шрамы на бумаге
Отяжелев от скуки и вина
Спят удальцы, во сне сжимая шпаги

Верона спит. Но храп похож на стон
Над городом смертельная истома
Свеча коптит. Увял её бутон
Грядет чума на оба ваших дома

Верона спит. И эти двое спят
Покуда автор пишет предисловье
А за строкой столетия летят
И словно вены набухают кровью

Верона спит. Беспечно спит, пока
Далекий бард не воплотил затею
И как кинжал нацелена река
В её почти фарфоровою шею

Верона спит, пока пусты листы
И, кажется, бледны от предвкушенья
Ведь через час сожгут её мосты
И солнце вздернут как сигнал сраженья
И вот тогда сойдутся все концы —
Поэт отступит, дописав посланье
И отдадут безумные отцы
Своих детей невинных на закланье

Очнется яд и закипят клинки
И вздрогнет мир от траурного звона
И смерть как точку на конце строки
Сотрёт любовь… Но – тише! – спит Верона…

Всем, поющим во сне
Всем, парящим над заспанным миром
Присягнувшим весне
А не черным декабрьским дырам

Знаменосцам дождей
Триумфаторам радужных арок
Антиподам вождей
Собирателям солнечных марок

Всем, смеющимся всласть
Над проделками ямок нащёчных
Получающим власть
Из прозрачных ладоней проточных

Всем, целующим в губы
Своё мимолетное счастье
Разрывающим трубы
Мелодией еле звучащей

Заключающим ветер
В объятья распахнутых крыльев
Осыпающим вечер
Волшебной полуденной пылью
Сотрясателям крон
Отрицателям скучного прока
Под ресницами волн
Отыскателям лунного ока

Всем любимцам беды
Утолителям Божьего гнева
Всем, кто выше звезды
И помимо насущного хлеба

Всем скитальцам, всем нищим
Забытым, убитым, пропащим
Всем святым пепелищам
И храмам, покуда стоящим

Проливающим кровь
Затевающим правую битву
Завещаю любовь
И вот эту простую молитву

Нет не эту, а ту
Что безмолвно стоит за словами
И глядит в темноту
И навеки останется с вами…

Они не увидятся. Нет
В трамвайчике красном
Уехал счастливый билет
Напрасно. Напрасно.

Рассыпалось всё, что вовне
На «право» и «лево»
И в каждом отдельном окне
Отдельное небо

Ему не молиться о ней
И свечек не ставить
У длинных вечерних теней
Короткая память

И тычет мизинцем в зенит
Тончайшее скерцо
Трамвайное сердце гремит
Трамвайное сердце

Она его тоже не ждёт
Что может быть проще?
Белесая вечность падёт
На черную площадь
И прочь полетят фонари
И звезды качнутся
И тонкие рельсы вдали
Как руки сплетутся

Люби зелёного листа
Недорогой покрой
И обещание креста
Под каждою корой

Люби тернистую тропу
Отчаянные дни
И озверелую толпу
Орущую: «Распни!»

Пусть каждый из её числа
Узнает, что любим
Люби ослицу, что везла
Любовь в Иерусалим

Люби терзающих кнутом
И страшной ночи тишь
За то хотя бы, что потом
Мучителей простишь
И ужас бездны ледяной
Под солнцем здешних мест
И крылья за своей спиной
Похожие на крест

Люби, когда любовь уже
Отнимет смертный час
За Царство Божие в душе
Последнего из нас.

Шёл по стеклам от стужи
Перезвон темно-синий
И ладони снаружи
К ним прикладывал иней