Михаил Лубянский - Прощай, страна чудес

Итак, вечером в конце недели, после занятий и работ, подразделения полка после ужина организованно направлялись в клуб. Но такая удача выпадала не всем. Часть личного состава несла службу в обязательных нарядах, нарушители порядка сидели на гарнизонной гауптвахте, а заболевшие содержались в полковой больничке. Эти оставались без кино.

Нелишним будет описать, как выглядел полковой клуб. Это был длинный навес, состоящий из шиферной крыши, покоящейся на сварном металлическом каркасе. Опорой этой конструкции служили стальные трубы двухсотмиллиметрового диаметра.

Стен у этого помещения, если его можно так назвать, как таковых не было. Замыкала это пространство кинобудка, или кинорубка, как её называли здесь. Она служила некоторой защитой от северного ветра. А впереди был натянут на раму экран. Внутри зрительного зала стояли два ряда деревянных скамеек на столбиках из обрезков труб. Полом служил толстый слой серого морского песка.

Роты и взводы входили в клуб и рассаживались на скамьях. В предвкушении удовольствия зрители расслаблялись и настраивались на лирический лад. Дневные хлопоты и волнения остались позади, и постоянное напряжение мускулов отступало. Усталость из солдатских тел уходила в песок под ногами, истолчённый в пыль множеством сапог.

Роту карантина тоже привели на просмотр киносеанса. До начала фильма оставались считаные минуты. Дежурный по полку с помощниками ещё вылавливал и выпроваживал городских мальчишек, без труда проникавших на территорию полка через хлипкую колючую проволоку, отделявшую клуб от соседнего пустыря. Но это неугомонное племя тут же лезло обратно.

Свет погас, и на экране замелькали первые кадры чёрно-белого фильма. И в этот момент со стороны раздался зычный голос Бежана:

– Первое отделение первого взвода карантина, выходи строиться!

Первое отделение первого взвода было составлено из самых высокорослых. Остальные шли по убывающей по ранжиру.

Вставать и куда-то идти никому не хотелось. Такая досада! Но делать нечего. Притвориться глухим и отсидеться было никак нельзя.

Казюков шепнул мне:

– Вызвали самых длинных. Предстоит какое-то грандиозное дело.

Отделение вышло на площадку и построилось. Бежан проверил явку по списку. Все были налицо. Ничего не объясняя, солдатам приказали грузиться в кузов грузовика.

Никаких скамеек в кузове не было. Те, кто стояли впереди, держались за обрешетку у кабины. Задние держались за передних. Все были здесь: Небожак и Долгополый, Дорошенко и Гетманенко. А ещё Довбня, Шквыря, Китайгора и Гладиголова. Диковинные были фамилии у этих хлопцев!

Погода стояла тёплая и пасмурная, непривычная для начала декабря. Вокруг было черно, дул влажный ветер. Хорошо ещё, что дождя не было.

Грузовик понёсся к северу от города. Примерно через полчаса он свернул с твёрдой дороги влево и остановился на ровном сыром лугу.

Там солдаты увидели военный газик с брезентовым верхом, возле которого стояли офицер в плаще и солдат, водитель этой машины. Лица офицера солдаты разглядеть не могли, тем более что они ещё мало кого знали в полку. Они и друг с другом-то только недавно пообвыклись.

Оказалось, что этот чин, погоны которого были не видны под плащом, приехал сюда поохотиться и застрял на болотистой равнине. Вот и вызвал себе подмогу.

– А ну, солдаты, давай, навались! – скомандовал горе-охотник, включив первую передачу и сильно нажимая на газ. Десять молодых здоровых парней дружно налегли сзади и с боков на корпус машины. Охотник отчаянно газовал, едкий бензиновый чад точил глаза и забивал дыхание. Колёса бешено крутились, обдавая грязью ещё не обношенные шинели солдат. Но машина не сдвинулась вперёд ни на один миллиметр.

Тогда охотник решил вытащить свой газик тросом с помощью прибывшего грузовика. Трос прицепили и потянули, но тяжёлый «ЗИС» тоже застрял в болотистой почве.

После долгих бесполезных попыток моторы заглушили, и охотник разрешил солдатам отдохнуть. Своего шофёра он снова послал в полк за танковым тягачом. А сам засел в газике, где на заднем сиденье лежал его охотничий трофей – пара каких-то задрипанных пичуг.

Солдаты встали в стороне от машин, достали кисеты с махоркой и закурили. Кругом стояла непроглядная темнота. Ни вблизи, ни вдали не светился ни один огонёк.

Я не скрыл своей досады:

– И когда же этот шофёр дойдёт до полка и когда приведёт тягач? И когда мы попадём домой? Весь полк уже спит. И кино посмотреть не дали…

Казюков меня успокоил:

– Кино – это ерунда. Фильмец так себе. Я успел его посмотреть ещё дома. Это из заграничной жизни. Там один молодой красавец, искатель приключений, выдавал себя за представителя знатного рода и богача. Кружил он голову женщинам, обманом завладевал их деньгами и драгоценностями. Потом его разоблачили и лишили буйной головушки. Угодил он под нож гильотины.

– И поделом ему! – вставил своё слово Небожак. – Не рядись в чужую шкуру, не охмуряй доверчивых дур. Пришлым летом был у нас на Волыни случай. Поздно вечером возвращались мы компанией из соседней деревни. Дорога наша проходила мимо кладбища. Место глухое и жутковатое. И вдруг перед нами вырастает что-то белое и огромное. Не скрою, мы сильно испугались. А один наш дружок. Тарасик, хлопец отчаянный. То ли от храбрости, то ли со страху ткнул он это чудовище ножом. Оно вскрикнуло и упало. Подошли мы, приподняли его белый балахон, и что же? Это же наш односельчанин, большой выдумщику и шутник. Видно, вздумал нас напугать. Накинул на себя простыню и стал на ходули. Вот и напугал. Скончался он у нас на руках. Потом его, как положено, похоронили. А Тарасику ничего за это не было. Даже судить не стали.

Слушатели помолчали. Довгополый усмехнулся:

– Мы тут как на Бежином лугу. Там тоже было много рассказано страшных историй…

Гладиголова ему возразил:

– Так, да не так! У ребят там горел костёр, и они полёживали себе на мягкой траве, на тёплой земле. А тут…

А тут, действительно, было гораздо хуже. Сапоги у солдат отсырели, шинели были грязные и мокрые. Становилось зябко, да и хотелось уже спать.

Дорощенко вбил окурок каблуком в землю и предложил:

– А теперь я расскажу вам одну историю. Но не страшную, а скорее забавную. Я её от своего дядьки слышал, брата отца.

«На фронте мой дядька жил одно время в землянке вдвоём с товарищем, тоже офицером. И вот к этому товарищу приладилась ходить ночами одна женщина. То ли санитарка она была, то ли телефонистка – дело не в этом. Отгородятся они в уголке плащ-палаткой и занимаются своим делом. А ведь всё хорошо слышно.

Однажды этого товарища куда-то услали на всю ночь. А дядька взял и лёг на его койку. Так… на всякий случай.