Сборник стихов - Паломник. Страницы европейской поэзии XIV – XX веков

Ещё сто образов вдали увидел я,
Явились лучшие столетья сыновья;
Подчас и палачи не захотят трагедий,
В них станут катами родня или соседи.
1215Мой дух измученный невольно разглядел
Толпу едва живых, совсем раздетых тел,
Она два дня ждала убийц, поскольку рада
Была избавиться от жизни и от глада;
Ватага мясников придёт на помощь ей,
1220В крови запекшейся их руки до локтей,
Мясничьи тесаки кромсать привычны тело,
Четыреста голов разделают умело.
Наполнен воплями любой поганский храм *,
Лишённых разума и веры вижу там,
1225Склонясь пред силою, угрозой, словом бранным,
Они сюда идут молиться истуканам,
На ложный путь встают, поскольку в их сердцах
Жив страх перед людьми, исчез Господень страх.
Сии несчастные отвергли ради пищи
1230Блаженство вечное, небесное жилище,
Не все отступники смогли себя сберечь,
В геенне души их, тела прикончил меч.
Поскольку не хотел Господь такого срама,
Он их часы продлил лишь до порога храма.
1235Но жалости не чужд Творец, не слеп, не глух,
Хоть к слабости людской Святой не склонен Дух,
Он часто милосерд. Так приговоры Бога
Земному бытию кладут пределы строго.

С востока в небесах все образы затмил
1240Всеослепляющий чудесный блеск светил,
Там звёзд несчитанных рои плывут в просторы,
Когда пары земли не застилают взоры,
Там знаки ясные пока неясных строк,
Чей смысл откроют нам событья в должный срок.

1245Мне ангел преподал урок: «Ты на пороге
Небесных высших тайн. У Господа в чертоге
Всем небожителям дозволено прочесть
Скрижаль грядущего, куда имели честь
Взойти звучания Давидовой псалтири,
1250Взойти сии слова: В высоком горнем мире,
Который создал Ты в начале всех времен,
Свет слова Твоего навечно утвержден *.

Вот книга тайных дел, и семь на ней печатей,
Пока рои планет плывут на небоскате.
1255Пророк, смиривший львов, премудрый Даниил
Господни истины в писанье нам явил.
Людскому разуму здесь не найти ответа,
Лишь сонму ангелов открыта книга эта
И Божьим избранным достанется в удел
1260В час Воскресения их душ, а также тел.
Тем часом лики их в сиянии небесном
Предстанут отпрыскам, и кротким, и злобесным».
Спросил я ангела: «Но могут ли узнать
Воскресшие родню, придя на землю вспять,
1265Узнать по именам, в лицо узнать собрата,
Который обречён на гибель без возврата?»
Мне ангел отвечал: «Приемлет вечность их,
Лишая чувств родства и прочих уз земных,
Но если совершенств достигнут в полной мере,
1270К ним чувство высшее придет на смену вере.

Когда ты счастливо придёшь на землю вновь,
Бог, просветив твой дух, вернёт ему любовь.
Ты видишь долгий ряд мужей, могучих нравом,
Собратьев доблестных, успешных в деле правом?

Вот океанский брег и град, где крик и вой,

Вот злополучный стан за крепостной стеной,
Как Иудифи град, пребудет незабвенным *,
Ягнятам кротким щит, возмездие надменным,

Здесь пресеклись их дни, надежды их и пыл,
1280Здесь двадцать тысяч душ Господень меч сразил.
Не захотел Господь, чтоб с бою овладели
Враги задымленной твердыней Ла Рошели,
И он привёл в Париж сарматов без бород *,
Чтоб праведным помочь, чтоб образумить сброд.
1285Сколь дивен океан, где волны в пене белой,
Как перси млечные кормилицы дебелой,
Всё побережие от раковин бело,
Как будто манной всё небесной замело.
Скажите, знатоки заветных тайн натуры,
1290Как вышло, что морской простор, доселе хмурый,
Такой всегда скупой, принёс насущный хлеб
Злосчастной крепости, где голод был свиреп,
Как вышло, что потом исчезла эта манна,
Когда ушла беда с прибрежья океана?
1295Герои крепости, в небесной высоте
В знак чуда подвиг ваш расписан на холсте.

Под нами, погляди, источник чистый света,
Звезда без имени, бесхвостая комета,
Над Вифлеемом встарь светившая с высот,
1300Днесь Карлу-Ироду она конец несёт *.

Отраву Иезавель *пускает в ход всё больше,
Чтоб посадить на трон сбежавшего из Польши *,
Который, возвратясь, находит не ягнят,
А львов рассерженных, с кем нужен мир и лад.

От берегов морских и до Севенн Оверни

Встал в Божьем Духе дух людской,
противясь скверне,
От снежных Пиреней до Альп, слепящих взор,
Названий не сочтёшь заветных мест и гор.
Утёсы ожили и валуны сегодня,
1310Чтоб сокрушить врага, чтоб рать росла Господня,

Чтоб возросло сынов Аврамовых число *,
Чтоб знамя Господа его народ вело;
Пусть Генрих-принц в плену *, есть пастыри,
по счастью.
В иных провинциях они стоят над властью
1315Отродий суеты и вдохновляют рать,
Чтоб силой бранною мучителей карать.
Вот скоп правителей и тех, на ком порфира,
Которым кровь мила, война любезней мира,
Вот Генрих Валуа: вкусив святых даров,
1320Он тут же христиан прикончить был готов *,
Ни жизней не щадить, ни человечьей крови,
Посулы, козни, ложь имея наготове.

Франциск, Анжуйский принц,
тот стал сперва вождём
Плачевной армии, предателем – потом,
1325В полуночном краю он сеял зёрна розни,
Разбитый агнцами, стал снова строить козни,
Своих приспешников тайком собрал опять,
Внушавших принцу мысль Антверпен с бою взять *:
Бог ложной делает угрозу и обиду.
1330Коварны короли, хоть доброхотны с виду,
Но им доводится самим попасть впросак:
За вероломство Бог наказывает так.
На собственный подвох всегда легко пойматься,
И ветер вдаль несёт проклятья светотатца.

Сошлись три воинства
владык полдневных стран *,
Католиков в полон взял сарацинский стан.
Готов был в Лувре яд, и вскоре заманила
Самсона в западню парижская Далила *.

Король дон Себастьян народ свой разорит *,
1340А всё наследие его возьмёт Мадрид,

Испанец, как зерно, посеет это злато,
Дабы во Франции поднялся брат на брата,
Но вновь поднимет меч вся Нижняя Земля *,
Чтоб сбросить гнёт и власть Филиппа-короля,
1345Который подчинить весь мир задумал силе,
Но будет вшей кормить, потом червей в могиле.

Два стана видишь ты: один склонён с мольбой,
Другой кощунствует, идя на смертный бой.
Вот поле близ Кутра *. Как скоро здесь полягут
1350Пять тысяч воинов, уйдя из мира тягот.

Вот взявший меч Париж, где верховодит Гиз;
Изгнали короля, но венценосный лис *
Обманом герцога в свою нору заманит.
Тот, кто топил других, и сам в глубины канет,
1355Кто подсылал убийц, нарвётся на клинок *,
И поджигатели должны сгореть в свой срок,
Луара в тысячах смертей уже повинна,
И этот чёрный прах пожрёт её пучина.
Так и король-мясник, сбежав от мясников,
1360У бывших жертв своих найдёт надёжный кров *,
Но верный прокурор, не замышлявший злое,
Убийцу приведёт к властителю в покои,
Туда, где в тот же день семнадцать лет назад
Преступную семью Господь обрёк на ад *;
1365Так Генрих Третий стал добычей мерзкой твари,
Оставив трон и власть гонимому Наварре.