Виталий Филатов - Шипы. Кто не касался, тот не любил

Я подошёл и легонько отдёрнул газету с её головы,
Посмотрев в глаза, едва не погасшие, —
Увидел там океаны любви
И сады в душе расцветавшие.

И вспомнились былые слова:
Москва – первые слёзы,
Питер – туманы любви.
В Варшаве окутали вечера грёзы —
В Париже первый раз опьянел от любви.

Ты моя в любви катастрофа,
Образ лунных мятежных ночей.
Распята в двенадцать душа на Голгофе,
Рабом я стою у твоих затворённых дверей.

Лёгкий жест тончайших рук в движении
Лицо ласкает снежной бахромой,
И я готов служить по твоему велению:
Быть Богом или простой рабой.

Меня на острие каната ставишь
Чувством пылким как слеза.
Волосами, словно лоском, исступлённо гладишь,
В чертоги бога Эрота маня.

В чертогах георгины, ландыши, тюльпаны
Рассыпаны вдоль ложа весенней полосой.
На куполе сидит дурман – цветок обмана,
Обвитый крепко в лютик полевой.

И среди цветов лежу прозябшей розой,
Как невиновный на каменном столе,
Разломят купол пурпурные грозы —
Дурман спадёт главой покорной вниз к Земле.

Я подниму его рукой легонько —
В корону плавным жестом обращу,
Внутри себя почувствую ребёнком,
Что корабли весной пускает по ручью.

Дурман-корона тисками жмёт виски,
Воспоминания всплывают все наружу.
Я снял её с моей дурною головы,
Я счастлив, как без шапки в стужу.

Я из рабов навеки вышел —
Разрушен храм дурман-цветка.
Я о свободе первый раз услышал,
Её так сладки оказались голоса.

Теперь я сам в ночи цвету —
Блаженный лист дурмана.
И ношу на себе свою несу,
Я стал цветком, цветком обмана.

Сегодня за столом я разложил пасьянс,
Настал и мой черёд бросать колоду.
Да, я для вас, конечно же, смутьян —
Иду сегодня в реку, где не знаю брода.

Погас фонарь. И зазвенели зеркала.
Расторгнута колода карт на части,
И вздёрнута вперёд упрямая рука —
Летит душа моя к тому злодею в пасти.

Два пальца легко коснулись верхней карты,
Слезинка пота как мёртвая лежит подле свечи,
Пора поднять тот рок, что изрекала стая гарпий —
Внутри душа сейчас навзрыд кричит.

Потухло пламя. Упали стёкла на плиту.
Рука вверху поднятой держит карту.
Глаза открыть боюсь, боюсь и не могу
Предать себя лучине марта.

Глубокий вздох. Глаза открыты ярким светом.
На карте той есть шут, повешенный, дурак.
Теперь, кажись, меня на свете больше нету —
Как мне в ночи раскрыть тот тайный символ- знак?

И я кручу по кругу карту —
Она летит в колоду остальных,
Я подымаю лёгким взмахом
Героев жизни уставных:

Там все шуты – шутов колода!
Я, словно ясенем, плыву в бреду.
Я падал вниз – как сокол с небосвода —