Утина Паганини - Слова про слова. Без цензуры

Покой, где сплошь могилы и кресты…

Где твердь питают искренние слёзы,

Там мягче стелет матушка-земля.

Не важно, кем ты был – простым матросом…

Отважным капитаном корабля…»

«Мертвец! Несправедливый… и… жестокий!

Ты хочешь извести меня с ума!»

В конце письма постскриптум: «Эти строки

Ты только что придумала сама.»

На склонах, орошённых кровью,

Лужайках, где зимуют раки,

Пасутся овцы-вурдалаки…

И пусть пасутся на здоровье!

Холёным тонкорунным стадом,

Под ножницы подставив спины,

Покорно блеют. Так невинны…

Пронзают души волчьим взглядом

До слёз исполненным страданья…

Ягнят родных загрысть готовы

(Вы не подумайте плохого)

Сугубо ради пропитанья…

В лабиринте ролей и наитий

Я как зверь, угодивший в капкан…

Обречённо шепчу – Обманите!

Только так, чтоб поверить в обман.

Опоите бульоном, микстурой…

Лишь бы чувствовать ласку в руках,

Беспощадно спускающих шкуру,

Не барахтаться в тесных силках

За приют принимая темницу…

И, кроша, как на корм воронья,

Приносить в жертву чьих-то амбиций

Фанатично распятое Я…

Признавать в шимпанзе человека,

В сумасбродных шагах – героизм…

И считать самой нежной опекой

Чью-то манию и эгоизм.

Называть мазохиста аскетом,

Фатализмом оправдывать лень

И палить по живым силуэтам,

Видя в каждом всего лишь мишень.

Дайте несколько капель забвенья!

Я слижу с самой гнусной руки.

И санскрит, и латинский, и квенья —

Пусть смешаются все языки…

Лишь бы видеть во тьме добродетель

И желать только блюда с витрин,

Лишь бы было всё в розовом цвете,

Не бросался в глаза октарин.

Пылью мягко стелется

Серость в городах,

Бесы мирно селятся

В душах изо льда,

На колёса мельниц

Сыпется песок,

В чудеса не верится…

Всё наискосок…

Люди-побрякушки,

Легионы щёк…

Расскажи, кукушка,

Сколько мне ещё…?

День, срывая шторы,

Пишет грязный джаз…

Выклюй, чёрный ворон,

Хоть один мне глаз!

Пересохли строчки

В рюмке на столе.

Я хочу стать точкой

На твоём крыле.

Век над синим морем,

Порохом кружить…

Покажи мне, ворон,

Что такое жизнь…

Дай мне, чёрный ворон,

Кое-что понять —

Чем опасны взоры,

Брошенные вспять,

Впрямь ли может время

Подвести итог,

Сколько весит бремя,

Что я за игрок…?

Как замедлить пулю,

Пущенную в лоб?

В радость я живу ли

Или всем назло?

Над девятым валом

На тропе зарниц

Спутницей я стала

Стаи чёрных птиц.

Небеса качаются,

Падает звезда…

Чудеса случаются!

Только иногда…

Просторы меря ястребиным взором,

Над пропастью кружа ветрам назло,

Глумимся над фатальным приговором

И падаем, разбившись о стекло…

Нам хочется отчаянно прибиться

К кормушкам чьих-то мыслей и стадам…

Но, неизменно, одинокой птицей

Мы держим путь с рожденья в никуда…

Пытаемся упорно притвориться,

Но тянут вниз фальшивые крыла…

Мы просто улетающие птицы

В далёкий край, где нет добра и зла…

В потоке лиц, размытых дымом,

Под гул машин и детворы

Прошли вы, ненароком, мимо,

Как будто, вышли из игры

Без джокеров, ролей и правил

Навстречу молодым ветрам…

А знойный вечер камни плавил,

Сдувая пыль с оконных рам…

Взглянув на вас, забавы ради,

Вздохнула, замедляя шаг…

Один лишь взгляд… но в этом взгляде

На волю вырвалась душа…

Вы, тешась над моим смятеньем,

Прочли, как надпись на столбу,

В одно короткое мгновенье

Мою нехитрую судьбу

От нескольких нескладных строчек

О слишком ранней седине

До дюжины бездонных бочек

И капель истины в вине…

От беззащитности до власти,

От хохота до горьких слёз,

От безразличия до страсти,

Немой тоски и тайных грёз…

От подлости до альтруизма,

От преданности до измен,

От буйности до аутизма,

От нежности до грубых сцен…

От жадности до культа меры,

От золота до мишуры,

От отречения до веры,

От искренности до игры…

От клеветы до явной лести,

От ярости до пустоты,

От счастья до плохих известий…

И от возвышенной мечты

До дьявольского искушенья…

От бездорожья до тропы…

И полного изнеможенья

От изнурительной борьбы,

Опасных взлётов и паденья,

Крушенья тысячи надежд…

Матрикул по кругу общенья —

От звездочётов до невежд…

Прочли, как мчалась по осколкам

Свои сжигая корабли,

А после завывали волки

И кошки на сердце скребли…

Маячила, не зная брода,

Что тень за собственной спиной…

Вы улыбнулись мимоходом:

«Всё это было и со мной…», —

Поспешно удаляясь прочь… Я

Помню этот долгий миг,

Когда, терзая горло в клочья,

Внутри теснился комом крик

И я, застыв у поворота,

Платочком смахивала дрожь…

Ведь вы лишь кто-то… а кого-то

По имени не позовёшь…

Луна по небу носится…

Всё мечется копьём…

А вдруг возьмёт да сбросится??

Так страшно за неё…

В понуром одиночестве

Слоняется во мгле

Без имени и отчества,

С печалью на челе…

Я, свесившись над городом,

Кричу ей из окна

Охрипшим полушёпотом:

«Послушайте, Луна!

Здесь те же слёзы, ссадины,

Плюс мясо в сюртуках…

Держите, Бога ради, вы,

Луна, себя в руках!

Гладь слаженного осмоса,

Лазурный полумрак —

То кажется из космоса.

Вблизи отнюдь не так!

Здесь желчь бежит по улицам

Мокротой ледяной,

Здесь каждый третий щурится

С дубиной за спиной,

Здесь кровь живёт под кожей и

Отравляет сны…

Везде одно и то же. И

Мы все обречены.

Здесь правда на обман ловка,

Тускнеет бриллиант —

Вот вам и вся романтика…

Вот вам и сбоку бант!

Здесь даже заклинания

И ночь слабее дня

Без вашего сияния,

Без вашего огня…

В полночный час присел у изголовья

Усталый Серафим с огнём в руках:

«Как можете вы, люди, звать Любовью

Слепое вожделение и… страх

Утраты неминуемой? … В народе

Мне, доводилось слышать, говорят —

Любовь… она приходит и уходит…»

Промолвил он, роняя тяжкий взгляд…

«Теряя разум, падая и руша,

В стремлении пленить чужую плоть

Вы топчите в своих заблудших душах

Зерно, что завещал взрастить Господь…

Сбиваясь с пульса, сохнете в недуге,

Томительно вздыхая…» Вся в поту

Я, в полумраке простирая руки,

Хватала ртом немую пустоту:

«Не улетай! Прошу, поведай тайну!

Как уберечь заветное зерно?»

В ответ лишь дождь, играя ложкой чайной,