Инна Фидянина-Зубкова - Зачем война? Просто так. За мир без войн – стихи

Года за годами катились.
Дети гибли всегда.
Как-то так получилось:
о них лишь помнит вода.

Вода ведь всё перемелет,
вода, она всё перетрёт
посчитает потери,
миллиард-другой унесёт!

«Коие в коих веках,
не рожали бы вы детей,
дети павшие – это веки
их родных матерей!»

Но не слушали мы тех криков,
а рожали детей назло.
Глянь-ка в небо. Это не «МиГи»,
а сыновей крыло!

Даже если тебя пугает эта тёмная Русь.
Неважно! Есть сильная сила, я за неё держусь,
я за неё цепляюсь и шепчу: «Отомстим
за матерей, за убогих, за детей. Отстоим!»

Конечно, тебя пугает наша мрачная Русь.
Но есть неведома сила, я за неё берусь:
порубаю в капусту, пущу на ветер и дым,
твержу: «Мы ни пяди, ни пяди не отдадим!»

На грани, на грани терпения и сама несчастная Русь.
Но окидывая просторы: «Я тобой, мать, горжусь!»

Стоит ли воину Света
разговаривать с воином Тьмы?
Говорю, говорю. Нет ответа.
Да пропадом пропади!
Пропадала я и пропала.
Не пытайтесь меня искать.

Много ль прошло или мало,
но вот я пришла опять.
И снова я воин Света,
ищущий воинов Тьмы.
Говорю, говорю. Нет ответа.
Да пропадом пропади!

Пропадом пропадаю,
никто не ищет меня.
Стих за стихом слагаю,
как-будто душа ушла.
Радушные стрелы амура
колют суровую бровь.
Кипела злость, закипела
на уже новых врагов!

*
Если б не было воинов света,
не было б воинов тьмы,
просто хозяином где-то
ходил б господин Пурги.
И не думая, что он варвар,
его ласково звали бы Зверь
и не было б крови напрасной:
что ни сдыхала б – то тварь!

Эх, не было б воинов Света,
любили бы воинов Тьмы:
и рождались б на свете
лишь господа Пурги!

*
Быть воином – тяжкое бремя,
тебе каждый плюнет в лицо:
«Это дурное дело —
слыть на живца ловцом!»

Да пущай стоят ваши церкви!
Во дворцах пусть элита гудит.
Не первая я, не последняя,
кому «Уходя уходи!»
скажут, поклон отвесят,
скажут, камнём побьют.
Кого-то с толпы повесят.
Да что же я делаю тут?

Какое счастье жить на свете,
какая радость – песни петь!

Нет, не плясали наши дети,
им очень тягостно терпеть
все эти пушки и снаряды
да золотые ордена:
с боёв вернувшихся – награды.
А впрочем, всё слова, слова.

Не станет поле огородом,
а выйдет поле голяком
и закружится хороводом:
от мелких пулек сквозняком.

Ну вот, теперь поём мы песни:
«Какое счастье – не сгореть,
какая радость жить на свете
и войны наши все терпеть!»

Умирали партизаны
и кивали головой:
«Что-то будет, но не с нами,
а с тобой, с тобой, с тобой!»

Уходила осень в небо.
Наконец-то я сдалась
и как высохшая верба,
вслед за ними погналась:
«Молодые партизаны,
подождите вы меня!
Что-то будет, но не с нами,
я ведь тоже умерла.»

Уходила осень в небо.
Что-то было на земле:
нет, не расцветала верба,
люди жили, как во сне.

Зачем вам, мальчики, море;
зачем вам, мальчики, лес?
Зачем к вам, мальчики, в души
чёрт мохнатый полез,
как залез, так толкает
на дурно бытиё:
видишь, с неба моргает
демон – чёрно крыло.

Зачем вам, мальчики, море;
зачем вам, мальчики, лес?
В море тонут, там горе,
в лесу пожары. Небес
вам, мальчики, что ли мало,
неужто мало дождя?

Где б я ни была, встречала:
везде хоронят меня.

Маленькие девочки —
папины и мамины белочки,
вырастая, уже не плачут,
не плачут, а это значит,
что смерти они не боятся,
бравадой своей кичатся.

Кичатся, а может, знают,
что навсегда умирают
лишь животные души;
а те, которые лучше
на небеса улетают,
но мамы об этом не знают.

Эх, маленькой, маленькой девочке
на колготки б по стрелочке
и бегом на свидание
(мамино разочарование)!

А смерти б тому не боятся,
кому не с кем обняться,
кому уже не рожать —
старым бабам, как ять!

На планете сидит дед,
во сто шуб одет,
а этому деду
и сто лет нету.

Сидит дед больной
и трясёт своей клюкой:
– Где ты, смертушка моя,
позабыла про меня?

А Смерти было недосуг:
она ходила всё вокруг
да около меня:
«Где тут девка? Я пришла!»

Я в печали стих пишу,
а на Смерть и не гляжу:
– Уходи отсюда,
дед тя ждёт, паскуда!

Уходила Смерть от меня,
но к деду нашему не шла,
лишь кричала ему:
«Не отдам тебе Землю,
корабли пущу ко дну!»

А у деда вина;
во все стороны пошла:
он за всех людей вину
взвалил на голову свою.

Вот потонет корабля.
Дед: – Опять вина моя!
Революция, пожар…
У деда боль и в горле жар.

Ах, дед, дедок,
как ты жил без порток,
умирай теперь за так,
коли сам не дурак.

*
Как по красной даль-дали
не плывут уж корабли,
ни пожаров, ни бунтов.

Дед сидит к всему готов,
он сидит и смотрит вдаль:
ни живёт ли где печаль,
ни плескаются ль где воды,
и ни ходят пароходы?

Старик не выдержал и встал,
скинул шубы да сказал:
– Ах ты, подлая Смертя,
видно смерть пришла твоя!

И пошёл напролом,
а вслед да за ём
встаёт армия ребят:
павших без вести солдат.