Наталья Исаенко - Свет на лезвии

Что устанут греметь и огонь, и железо,

Небо выплачет дымную с глаз пелену,

И восстанут берёзы убитого леса,

И задышит земля, и забудет войну.

…Там и ныне дурманит весна разноцветьем,

И к оврагам по талой воде не пройти,

Где кукушка упрямо пророчит бессмертье

Лейтенанту, которому нет двадцати.

Рассвет был тих. И воздух чист.

И пела иволга шальная,

Когда на чуть помятый лист

Легло: «Привет тебе, родная!»

Когда спокойно кто-то взял

Его в прицел на третьей фразе:

«Скажи… а долго ли стоял

Мой белый ирис в синей вазе?…»

Он торопит время. Он в волненье

Мостовую меряет шагами.

Белые летучие мгновенья

И снежинки тают под ногами.

А она спешит к нему счастливо

Через город, полный ожиданья,

Ветрена, капризна и красива —

Как само их первое свиданье.

Так бывает раз в тысячелетье —

Это взглядов соприкосновенье

И молчанье долгое, и эти

На губах застывшие мгновенья.

Он торопит время так беспечно! —

Повторится в вечности едва ли,

Как, смеясь, идёт она навстречу

Мимо вывески «Националя»…

Он ещё не знает, сколько с нею

Рядом виноватых и невинных.

Он ещё запомнит, леденея,

Воздух, разбивающий витрины,

Отражённые в зеркальном блике

Взрыв пространства. Судеб искривленье.

И с небес летящие на вскрике

Острые осколки и мгновенья.

Больше нельзя молчать —

Даже под дулом в спину.

Больше нельзя не знать,

Глядя куда-то мимо.

Рукопись не сгорит —

Слишком сыра от крови.

Как же душа болит

На перебитом слове…

Как ты теперь, одна

В выси такой над нами?

Это ли вся цена

За непродажность, Аня?

Стойте, кому дано,

С поднятой головою.

Скольким же всё равно

В сонном своём покое…

Будто война – не здесь.

Встали б, да неуместно…

Странная штука – честь.

Страшная, если честно.

Просто забыть – нельзя!

Правды взыскуя свыше,

В сердце того, кто слышит.

Как ты легко привыкаешь, страна,

К чёрным одеждам вдовьим…

Это – война? Или это цена —

Уголь дороже крови?

Сводки надежды… Обратный отсчёт…

Городу не укрыться —

Горе холодною тенью течёт

В улицы, двери, лица.

Горе зияет провалами шахт,

Сможешь – так соболезнуй.

Как ты легко воспаряешь, душа,

Из обожжённой бездны!

Женщина в чёрном рыдает в окне,

В чудо уже не веря…

Кто-то жирует на этой войне,

Списывая потери.

Чей там останется муж или брат

Завтра – узнаем завтра.

Всех ли отцов за сиротство простят

Дети – узнаем завтра.

Жалко убитых, да дело в цене —

Уголь всего дороже.

Больше не думай об этой войне,

Если, конечно, сможешь.

P.S. 24.05.07. Кемерово, «Юбилейная».

Душа, как маятник —

С небес, да в омуты.

Дороги маятны,

А сны нетронуты.

Кому пригрезится —

Тому пророчится.

Что разбередится —

То не отсрочится.

Сквозь тени вязкие —

Одежды белые.

Затеплишь ласкою

Уста несмелые.

Глядишь раскаянно

В поля росинные…

Да кто ж такая ты,

Царица сирая?

Тебя видала я

Святой и грешною,

То разудалою,

То безутешною.

Все тень, все мороки…

Тебя б по имени!

А в землю – сполохи

С ладоней синие…

Качает маятник

Набат над полночью.

Куда ж такая ты

В войну со сволочью?!

И колья черные

Гремят неистово,

И речи сорные

Змеятся исподволь…

С бедою смертною

Управься, гордая!

Ты ж милосердная,

Да непокорная.

…Дороги маятны,

А сны – что тернии.

Сорвётся ль маятник?

Ответьте, верные.

Свежеструганные доски —

Точно в ряд, точно в ряд.

Топорам работы вдосталь —

Как на солнце горят!

Ладят жёлтые подмостки

На столбы, на столбы,

Да стекают пота блёстки

На мужицкие лбы.

Стружки сыплются под ноги —

Если в глаз, так до слёз.

Только что ж я на дороге

Словно к месту прирос?

Будет нынче лицедеям,

Где народ завести.

Ну, а мне какое дело?

Нет бы, мимо пройти…

Славно спорится работа!

Улыбнусь, так и быть:

Свежий запах эшафота

Не забыть, не забыть.

…Господи, как же холодно…

Трещины на губах.

Словно из бездны молотом

В души вбивают страх.

Град осаждённый, выдержи,

Врат не открой в огне.

Звон над бессонным Китежем

Станет молитвой мне.

Сколько же их, потерянных

В Молоховской золе…

Сколько Тебе по терниям

К этой шагать земле…

На куполах – свет.

Под алтарём – мрак.

Сколько уже лет —

Тысячи две? – так…

Проповедь на горе.

Торг у Святых врат.

Нищие в конуре.

В золоте патриарх.

Верующих не счесть.

Верных – наперечет.

ТЫ понесешь Весть? —

Значит, и крест ждёт.

Не отыскать знак,

Силой не взять Слов…

Только любить – так,

Чтобы звенел Зов.

Чтобы в веках – там,

Где Гефсимань спит,

Кто-то шепнул нам:

«Вижу сердец щит.

Через беды сушь,

Через теней бред

На алтарях душ

Будет гореть свет.»

Сердце к свече ближе

В готике стен ночи.

Господи, Ты слышишь,

Знаю, чего хочешь.

Дух твой в меня вложен,

Словно огонь – в землю,

Словно клинок – в ножны,

Словно цветок – в семя.

Вижу: звездой первой

Сумрак небес теплишь.

Слышу, с какой верой

Имя мое шепчешь.

Не рублены ступени,

И нет следа.

Но сквозь шипы и тени

Горит звезда.

Когда шагну в предел мой,

Тобой храним,

Да станут свет и терний

Венцом моим.

Литые души колоколов

Гудят надрывно и непрестанно.

Гудят – «Помилуй!…» Летит – «Осанна!…»

Поверх туманов и куполов.

Поверх безличья и суеты,

Над нищетою и над венцами

Гудят обветренными сердцами,

Неотлучёнными высоты.

Любви и боли не нужно слов.

В огне рождённые изначально,

Не позволяют себе молчанья

Литые души колоколов.

У них лечитесь от немоты —

Горите, бейтесь, звените сами

Ветрам подставленными сердцами,

Неотлучёнными Высоты.

Вы слишком долго брели во тьме,

Вы стали слепнуть от злых костров,

Не слыша загнанный хрип коней,