Владислав Маленко - Черновик Снеговика

Это не печаль, не хандра.
Снег идёт, как дождь из ведра.
Ножницы предательства
Делают из души аппликацию.
Так складываются обстоятельства:
Любовь меняет локацию.

У снегурки банный день в эту ночь,
Ей зима вторую жизнь подарила.
Вышел месяц из тумана, вытащил нож.
А на скатерти – кровь мандарина.

Сберегу для начала такую фразу:
«Небо начинается сразу».
Небо – это то, что синеет выше всякой подошвы.
Я прошу тебя: полетай подольше,
Посмотри с высоты своей головы на травы!
Птицы, в конце концов, правы
В том, что, поднявшись над дорогами пыльными,
Думают не головой, а крыльями.
Вот и я учусь, прогоняя страхи,
Делать руками взмахи:
Подавать сигналы, обнимать и драться,
За оголённое небо браться,
Просто выглядеть издалека
Буквой Ха…
Небо рифмуют с хлебом, небылью и временами НЭПа.
И все попадают пальцами в небо.
Умываю на ночь небом своё лицо,
И Солнце садится, как курица на яйцо.
Выжимаю утром глоток воды изо льда,
И Солнце встаёт, как будто в атаку солдат.
А Небо растёт от Земли, не имея предела.
Любой человек по сути – небесное тело.

Объясни им, мама,
Что это не Любовь, а её реклама!
Что язык вхолостую касается нёба!
Что пустота ветра
Живей полноты небоскрёба!
Что игральные карты все одной масти!
Что деньги нельзя поменять на счастье!
Что будет слаще, если целуешь сердцем,
Что Мадонна – это Жена с младенцем!
Что, когда на мир глядишь сквозь слезу коровью,
То понимаешь – за наши грехи уже заплатили кровью!
Что уродство танцует на груде телесного лома,
А первые красавицы сидят дома!
Что друзья лишь те, кому об удаче рассказываешь!
Что когда любишь – этого не показываешь!
Что дружба сгребает в контейнеры мусор ссор,
Что Господь – не инвестор, не продюсер, а Режиссёр!
Что доброта – одиночка, а ненависть сбивается в группы!
Короче, мама, они ещё такие маленькие, такие глупые…
Им ещё долго идти до своего Храма!
Ну и последнее: они – это я, мама.

А у чайника кровь из носика…
Ты монету на счастье бросила.
И пока она стыла в воздухе,
Её птица склевала грозная.
А на небе всё время родинки.
И как сердце, устали ходики.
Потекли вдруг с портрета бабушки
Слёзы тёплые к нам на варежки.
Мы похожи на одуванчики.
Слева девочки. Справа мальчики.
Нет ни взрослых вокруг, ни бережных.
И давно уже ты не веришь мне.
А весна наступает новая.
Проступает любовь иконами.
И прозрачные пальцы нежности
Об разбитые рты обрежутся.
Мы пришли, чтобы смерти не было.
И деревья стояли белыми.
Мы уйдём, ведь другие просятся.
А у чайника кровь из носика…

Твоя Любовь – корова с набухшим выменем.
Доить или нет – хозяину утром решать.
Называй каждую вещь своим собственным именем.
Не плюй на язык – подавишься. Перестанешь дышать.

Над каждым из нас в небе зияет трещина.
Это сквозняк совести. Он мешает ходить по дну.
Ты же не назовёшь свою мать – «эта женщина»?
Вот и не называй «этой» свою страну!

Труд позволяет душе оставаться живою.
Самые нежные чаще всего грубят…
Копи деньги любви в кассе над своей головою.
Придёт время – и ты победишь себя.

Хочешь, мы зимой с тобой сделаем лето?
Правда, хочешь? Чувствуешь, как оно приходит само?
А шутникам-циникам передай привет с того света,
От моего друга, приславшего мне это письмо.

1.
Почта приходит на имя собаки,
Твой голый голос крадя.
Буквы, буквы – тайные знаки,
Отпечатки пальцев дождя.
Ветер сделал душе УЗИ,
Он смел, как искусный резчик.
Дёргает и дёргает меня за язык,
Чтобы я своими именами называл вещи.
Мама говорит: «Сыночек, зря ты
Не приехал ко мне с женой».
Всю любовь свою я в буквы упрятал,
Чтобы осталась живой.
Револьвер чернильный не даёт осечки.
Дом для поэта не канава – канва.
Моя любовь – букв человечки.
Хотят сложиться семьи-слова.
Буквы – пингвины на белом листе Антарктиды
Посыпаны золотом горячих ресниц.
Мы встретились, как встречаются редкие виды
Размороженных солнцем птиц.

2.
Ночь была красной,
Как чай каркаде…
Алфавит разогнался:
а – б – в – г – д… е… ё…
И тут я увидел ЕЁ…
После Ани, Берты и Вероники,
После Гали и Даши…
Так в кино на подмогу приходят наши,
Чтобы взять своё.
Я увидел ЕЁ.
Глаза коснулись души,
Как старые пальцы коровьего вымени.
Не спросил имени,
Телефона,
Наплевал на штрих-код.
Просто взял за руку
И сунул под
Одеяло ночи.
«Хочешь? —
Спросил, стерев вопросительный знак, —
Ты будешь со мной как
Вместе и как одна!
Хочешь до небесного дна,
До ноты «до»
После последней «си»,
Хочешь, буду на языке носить,
Не обжигая!
Так боги не обжигали горшки
Глаз, наполненных молодым вином!
Чтобы – одна об одном,
Один об одной!
Чтобы снегов стиральные порошки
Делали прошлое стерильно белым!
Мы, целуясь, всегда занимались делом.
Твоя душа становилась моим телом,
Двое были одним целым,
Менялись родинками,
И улетали стрелки с часов-ходиков».

3.
Дышу. Поцелуев ночных микстура
Выгнала с потом неживые слова.
Где начинается счастье, там кончается литература,
Снова начинается детская буква А.
Прометея оставлю на том берегу и Кассандру.
Новой жизни нужен новый замес.
Прощайте, неназначенные дуэли у памятника Вещему
Александру!
Прощайте, садовые ножницы в животе весенних небес!
Солнце жёлтым расписывается в полотенце.
Ночи чужой исчезают вокруг края.
Пахнет молоком женщины и райским яблоком от младенца.
Алфавит кончился.
Остались лишь Ю И Я.