Вячеслав Евдокимов - Детство милое

Из вёдер, мисок и баклажек,
И вид при этом был б не тяжек,
А лишь безудержно весёлым!
И по соседним был он сёлам.

То Понедельник после Пасхи
Даёт азарта чудо‒сказки…
Конечно, верующим Пасха
Была душе воскресшей ласка,

Они религии каноны
Блюли и взоры на иконы,
Крестясь, стремили вожделенно,
Уверясь: жизнь отнюдь не тленна,

Хоть тяжки в ней порой мытарства.
Но будет, будет счастья царство!
А почему терпеть невзгоды
Они согласны даже годы?

Какая сила в этом воли
Наперекор превратной доле!
И нас, конечно, понуждали
Креститься, в райские чтоб дали

По Божьей милости попали,
У Бога не были б в опале.
И в ад попасть хоть было страшно,
Но взгляд невольно наш букашно

Исподтишка полз многоножно
Да всё на улицу, где можно
Любимым играм вновь предаться,
В другом где каждый видел братца,

Ведь у детей своя отрада,
И насладиться ей всласть надо!
А потому, коль можно было,
На волю мчались все премило,

Вон рай и ад вмиг забывая.
И уж ватага удалая
То там, то здесь порхала птичкой,
С идей взгорая буйной спичкой!

А вот пришёл и Понедельник
Да дел игривых не бездельник!
Всех ёмкостей – поверх! – запасы
Водой наполня, все, как асы,

Вон из домов летели пробкой
И друг за дружкою торопкой
Неслися поступью с водою,
Облить в момент чтоб с головою,

Нагнав невёрткого кого‒то,
И вон того, и ту охота!
Да самому чтоб быть сухому.
Но в этом буйстве удалому

Сухим остаться, ой, не просто,
И будь приличного хоть роста.
Вода достанет до макушки,
Не из ведра хоть, но из кружки;

По телу хлынут вниз потоки,
От них напрасны прочь отскоки,
Ведь вкруг вода, вода сплошная…
Да не нужна нам страсть иная,

Ведь день такой нам дан недаром,
И мы все носимся в нём с жаром,
Кто друг за дружкою отдельно,
А то ватагою прицельно

Уже за группою другою…
И было то подобно бою,
Где жертвы все мокры до нитки,
Сухих же нет, хоть и попытки

Всё ж были юрко увернуться…
Но не смотрелись все мы куце,
Вода стекала с нас ручьями,
И мы толкли её ногами…

Велосипедные насосы
Водой нас жалили, как осы,
И хоть не так уж было больно,
Но выстрел их бил дальнобойно

И верно в цель, то есть прицельно,
Их примененье не бесцельно,
Кто их имел, тот, без сомненья,
Бывал хозяином сраженья.

Все были в обуви разбитой,
Ведь не могли в хорошей мы‒то
Идти все в грязь на обливанье,
Да пресекли бы враз старанье

Такое взрослые с укором.
А потому в согласье скором
Мы обували, что похуже,
Ведь в ней сподручней лезть в все лужи,

Не будет ей в том ввек обиды,
Мытарств ведь видела все виды…
Но вот иссякли вод резервы…
Чуть буйства сдерживая нервы,

Мы расползалися по хатам,
Хотя не хочется ребятам,
И там, вздыхая сокрушённо,
Нас раздевают всех законно

И на печь гонят согреваться,
Тепло её – милее братца,
А сверху – тёплую овчину,
Прогреть чтоб ноги, грудь и спину,

Чтоб не задела хворь‒простуда,
Она ведь скверная зануда.
И точно, за ночь пропотели,
И вновь вовсю здоровье в теле!

Недельку лишь взнуздать терпенья,
Как будет вновь игры каленье.

Пришло наградой ожиданье —
Яиц азартное катанье
С пригорков стало нам отрадой,
Кто был искусен, – был с наградой:
Яиц имел он пополненье
И «Красной горкой» восхищенье!
Кто в мастерстве же не был пылок,
Чесал с досады свой затылок,

Реваншем больше загорался,
Желая быть в почёте аса.
Сначала мерились, чьи дальше
С пригорка скатятся все наши

Поразукрашенные яйца,
И те, не смели кто тягаться
В том с победителем, расстроясь,
Ему вмиг кланялись по пояс

И из запасов, хоть в печали,
Вмиг по яйцу ему вручали,
И он сиял с того, довольный,
Успех его что был сверхсольный!

Потом на меткость попаданья
Смещались наши все старанья:
Попасть в яйцо яйцом с пригорка.
Все, затаясь, смотрели зорко,

Умерив даже и дыханье —
Так волновало попаданье:
Одни боялися удачи,
Другие мыслили иначе.

Кто попадал, яйцо из кона
Тот брал подбитое законно,
Гордяся этим прибавленьем
И, видно, с явным наслажденьем…

Затем – чтоб так скатить яичко,
Была внизу с другим чтоб стычка,
И будет чьё при том разбито,
И чтоб то видела вся свита,

Его себе брал победитель
И клал за пазуху‒обитель,
Светясь улыбкою лучисто,
Мол, победил законно, чисто!

И били яйца напоследок
О носик носиком, и редок
Кто не был в этом не побитый,
А потому, хоть и сердитый,

Но половину проигравший,
Согласно клятве в этом нашей,
Яйца разбитого без спора
Отдать счастливчику и скоро

Обязан был и съесть моментом
Пред ним с улыбкою при этом.
И был такой средь нас счастливчик,
Побил что множество яичек,

И так наелся половинок,
Как будто прибыл он с поминок,
Что не живот, а животище
Уж был, отвис с обильной пищи…

А мы считали все потери,
Ох, невезучие тетери…
Какая курица снесла‒то
Ему яйцо, что все ребята

Терпели только пораженье?!
К яйцу такому уваженье
И восхищенье всех нас было:
Вот это крепость! Ай да сила!

И вдруг из рук оно случайно
Его упало, чрезвычайно
Ему пребольно стукнув ноготь
Босой ноги… Но он: «Не трогать!

Яйцо не трогать!» – крикнул грозно,
Но всё впустую, было поздно:
Схватил его рукой уж кто‒то!
Взглянуть на диво всем охота,

Потрогать крепость скорлупы‒то…
И тут вдруг ложь была раскрыта:
Яйцо‒то… каменное было!
Как все, раскрашенное мило,

Размером, формою – аналог
Куриным как, и вид не жалок,
Был отшлифован очень гладко.
Обман же выглядел прегадко,

Поколотить его хотели,
Смирить себя сумели еле
И дали тут же в наказанье
Ему строжайше приказанье

Всем по яйцу вручить сию же,
Не то ему же будет хуже!
И он принёс их вмиг в кошёлке,
И все, отбросив речи‒толки,

Её в момент опустошили…
Так подчинился правды силе
Обман презренный и нахальный.
Яйцо же – камень в угол дальний