Алексей Покотилов - Туча летучая. Стихи

Слой за слоем смывается радуга.
Я почти досчитал до семи.
Цифра семь, защищая и радуя,
В сизых знаках за мной семенит.
Проступает бессрочно лубочное:
Выплывает из дали лесок,
Свет является сосредоточенно,
Необъятен,
прозрачен,
высок.
Вдалеке чьи-то смирные лошади
Уплывают в парящих клубах;
Ветерок заметался всполошенно,
Застывая теплом на губах.
День жужжит, день дождём размагнитило.
Мой приют просыхающих трав
Сыплет таинствами прародителя,
Облака для меня разорвав.
Неизбывная разноголосица,
Кувыркаясь в бесстрастных страстях,
Надо мной насмехаясь, проносится,
Намекая, что здесь я в гостях,
Где накормят, займут разговорами,
Постараются друга найти.
Но вот к полночи, звякнув запорами,
Пожелают – не сбиться с пути!
Что за временность непреложная
В нашем странном присутствии здесь!
Почесть почвенная – смесь подкожная,
Семицветий бессменная смесь.

Нас единит и углеродная кастрюля,
Нас единит и величайший шок —
Большая астероидная пуля
Сквозь атмосферы дырчатый мешок.
Талант и знания порой – не братья:
У каждого своя дающая рука.
Из этих рук стараюсь робко брать я,
Чтоб разглядеть в учёном дурака
Или в себе увидеть недоумка,
Бубнящего с восторгом чепуху.
Бокал, а не мензурочная рюмка
Душе проплещут всё, как на духу.
Душа и тело, видимо, едины
И умирают, превращая в пыль,
В насмешку – умудрённые седины,
В легенду – грязоическую быль.

Улыбка нежного цинизма
Вжимала в спину ноготки.
Сердца подверглись остракизму
Под теплоходные гудки.
Нас пеленающая сила,
Всё туже стягивая вздох,
Так беззастенчиво месила,
Что не оставила и крох…
Уют каюты, капель талость
В иллюминаторном глазке…
И долго-долго нам казалось,
Что жизнь висит на волоске.

Быть у гения судьбой, почти секретарём,
А потом с заоблачных взирая мест;
Быть хранителем архива, маясь в нём —
Это не для всех подъёмный крест.
Это только женщина,
сгибаясь от трудов
И себя на части разнимая всласть,
Сохраняя хрупкость берегов,
Впитывает жертвенную власть.
Матушка природа больше доверяет ей,
Намотав на гены чуть побольше дат,
Оставляет у последних ждать дверей
Долго-долго, без похвал и без наград.

Посмеёмся над краткостью тел,
Поколдуем над кратностью суток,
Чтобы нами уже не вертел
Так себя возлюбивший рассудок.
Оторвёмся от липких теней,
Отнесёмся от лишних и бывших,
Чтобы там, где не будет больней,
Не нашли нас ни стены, ни крыши.
Постараемся нежиться днём,
Простирая изножие ночи.
Так быстрей мы друг в друге умрём,
Очутившись в беспечном бессрочье.
Прокатаем остатки монет,
Пропитаем осколки тенями
Той страны – там, где нас уже нет,
Там, где ночи сменяются днями,
Истекают для тех, кто сейчас
Иссякает для тесных аллюзий.
Посмеёмся над нами для нас.
Поколдуем над явью иллюзий.

Стеклянно-бетонный куб,
Легко раздавивший сруб,
Речушку в трубу закатал,
А нас заячеил в квартал:
Неглинка ли, Студенец ли —
Карикатура Венеции.
Колоратура удуший
Земле заложила уши,
Земле глаза залепило —
Стеклянно-бетонное мыло.

Пугливо спину выгибая
Пурга безумная скулит.
Какая ночь!
Печаль какая!
Пространство сплошь из белых плит.
Зима играет катастрофу
Почти всерьёз, почти смеясь,
Беснуясь угрожает крову,
Разинув ледяную пасть.
Ещё немного и проглотит
Страну застенного тепла
И в устрашающей заботе
Уже почти что замела —
Укрыла покрывалом мага,
Поди попробуй-ка сыщи!
Так зло становится во благо,
Себя во гневе истощив.

Распадался измученный ливень,
Рассыпаясь в цветное стекло.
По плечам моим ложно-лениво
Твоих пальцев тепло истекло,
Оставляя в слюдящихся пятнах
Блёстки влажной губной немоты.
Непонятно нам, всё не понятно
И невнятно друг с трудом на «ты».
Стекленея, испарина ветра,
Наполняя подножие стоп,
Подняла, понесла незаметно,
Не заметив запутанность строп —
Опрокинула и удержала,
Закачала и вынесла в дрожь…
Назревала безжалостность жалоб
На уже очевидную ложь.
Всё – потом.
А пока – жар и влага;
В каждой клеточке кожи песка —
Веселящего взлёта отвага
Нас, промокших до волоска.

Дробный стрёкот сердитого града
Всполошил виноградника рёбра,
Ледяных виноградин награда
Подвывала вдоль рёбер утробно —
Всё искала изнеженных ягод,
Изнывая в полёте прицельно,
От небесных сбежавшая тягот
В сентябре – во второй понедельник.
Я прикрыл твоё тельце согбенно;
Я готов быть разрушенным, только б
Ты сочла меня собственным пленным
И зачитанной книгой на полке.
На спине моей боль танцевала:
Я – вигвам, я – палатка, я – юрта.
Для тебя я – уютность привала,
Для меня ты – полночность приюта.
И земля приняла эту кару
На своё комковатое тело…
Что явилось подобно кошмару —
Под ногами потом захрустело.
Ты смотрела,
ступала,
молчала,
На плече притаился листочек,
Понимала, что – это начало,
И что вместе – тропой белых точек.
Дробный трепет сердечного града
Музицировал мерно по рёбрам
И стрекозы, в слезах винограда,