Андрей Валентинов - Ловля ветра

Нанимал копачей — суета, суета!
Забывал про врачей — суета, суета!
Гнал он мелочи прочь — скоро Главное грянет…
Крест под сенью лучей — суета, суета!

Не судить нам титанов — их жизнь и их труд.
Пусть вовсю эпигоны от злости орут.
Для всех тех, кто вознес мертвый город из тлена,
Будет высшая милость и праведный Суд.

Вы видали букашку по имени Гнус?
Боги дали промашку по имени Гнус.
За ушко бы его — да лопатой по морде!
Только жаль старикашку по имени Гнус.

Здешней фауны мир не имеет цены.
Только нынче беда — вымирают Слоны.
По руинам в тоске они бродят, шатаясь.
Лейте водку в ведро — и Слоны спасены!

Ты уедешь сейчас — shuger baby, good by!
Мы не скажем двух фраз — shuger baby, good by!
Я всегда остаюсь и всегда возвращаюсь.
Ты здесь только на час. Shuger baby, good by!

Неказист, тесноват херсонесский наш дом.
Даже койку свою ты находишь с трудом.
Ерунда! Не бывает уютней оазис
Между Сциллою «до» и Харибдой «потом».

Херсонесский июль — мак в руинах цветет.
За наркотиком едет привычный народ.
Херсонесский дурман, как иголка под кожу —
Боль снимает с души — сроком ровно на год.

Я теряю друзей — не смыкается ряд.
Были здесь и ушли — не вернутся назад.
В полночь в степь выхожу к старой башне ромейской
Принимать привидений привычный парад.

Я бы вызвал тебя — помоги, Трисмегист!
Просто так, не любя — помоги, Трисмегист!
Встретить тень твою средь херсонесской саванны,
Ни о чем не скорбя — помоги, Трисмегист!

Новолуние. Стен еле виден разлет.
В полночь тень из могилы разбитой встает.
Вслед за нею другие — от края до края.
«К нам иди! Ведь ты наш!» — кто-то тихо зовет.

Старый грешник Лука — он нам нужен сейчас.
Стебней нет мужика — он нам нужен сейчас.
Без него Херсонес, словно мясо без соли.
Увели дурака! Он нам нужен сейчас!

Болен Слон. Боль и в сердце сидит, и в хребте.
Позабыл он о грозной своей красоте.
Что-то нынче не так на земле херсонесской —
То ли Слон не такой, то ль погоды не те.

Вот вам славная тройка — Шарап, Слон и Гнус.
Но не вынести им Херсонеса искус.
Слон все пьет, Гнус гнусит, а Шарап заседает —
Каждый выбрал занятье на собственный вкус.

Этот старый светильник — услада для глаз.
Для кого ты горел, перед тем как погас?
Слышен голос в ответ: "Много рук меня брали.
Всем, кому я светил, свет не нужен сейчас."

Сколько было грызни средь музейных палат!
Ссоры, сплетни, доносы — и чуть ли не яд.
Крикуны отшумели, навеки умолкли.
Только старые стены недвижно стоят.

Город славен, богат. Его стены крепки.
Но неслышно текут воды Леты-реки.
Все прошло. И у старых забытых развалин
Злые тощие козы жуют сорняки.

На толкучке старье из могил продают:
Сколько хочешь канфаров, светильников, блюд.
Берегитесь! Лишь полночь глухая настанет,
Их хозяева следом за ними придут.

Снова здесь те, кто видит раскопные сны,
Кто живет на осколках разбитой страны.
Строй наш редок, и мало кто верит в победу —
Господа офицеры ненужной войны.

Мы не пьем в этот вечер — и жаль, что не пьем.
Моя кружка пуста и не дышит огнем.
Дионис, как Эрот, он не требует спешки —
Все, что мы припасли, было выпито днем.

В этом странном оазисе — странный народ.
В наше дикое племя не каждый войдет.
Кому быть в Херсонесе, кому возвратиться,
Только сам Херсонес до конца разберет.

Даль заката красна — будет ветер опять.
В бледной дымке Луна — будет ветер опять.
Над безжизненной, мертвой землей херсонесской,
Что нам Роком дана, будет ветер опять.

Стоит нам перейти херсонесский порог,
Надеваем все маски — какую кто смог.
Дон Жуаны, шуты, одалиски, мегеры…
Каждый год — карнавал. Видно шутит так Бог.

Херсонесская маска к лицу приросла,
И торчат над личиною уши осла.
Не печалься! Мы все в этом старом театре
Арлекины чуть-чуть. Я не вижу в том зла.

В деве нет красоты — не ее то вина.
Просто следует выпить побольше вина.
Байка эта стара. Чтоб тебя не обидеть,
В этот вечер с тобою напьюсь допьяна.

Целый месяц с тобой — Херсонес не пустил.
Срок, мне данный судьбой — Херсонес не пустил.
Вновь меняю любовь на бесплодные камни.
Все! Пора бить отбой — Херсонес не пустил.

Друг приехал, овеян дыханьем ветров.
Повидал он немало и стран, и миров.
Много видел он див, но такое впервые —
Свалку старых камней и толпу фраеров.

День удачен — добычу сумели набрать.
Солнце вышло в зенит — нам пора удирать.
Мы идем к нашим норам, сгибаясь под грузом.
Со счастливым деньком, Едигеева рать!

Мы крушим водостоки, ломаем дома.
Бить — не строить, понятно. Не надо ума.
По делам — и заслуга. Спустя две недели
Клад был нами откопан — цистерна дерьма.

Кеды чавкают — грязи сегодня сполна.
Этот чертов раскоп мы вскрываем до дна.
Глина, камни, вода — на копейку находок.
Слава Богу, конец! Эй, несите вина!

В Херсонесе царили то Зевс, то Плутон.
Но приехал из Рима святой Капитон.
В печку старый залез — чудо всех обратило.
В каждом деле всегда выбирай верный тон!

Астинома клеймо — нарушеньям предел,
Чтоб гончар людям брак продавать не посмел.
Обжиг плох, горло набок и ручка кривая —
Даже в те времена правил бал бракодел.

Ядовитая страсть — Херсонес! Херсонес!
Нас тасуют не в масть — Херсонес! Херсонес!
Каждый раз я с пустою душой уезжаю,
Чтоб сюда вновь попасть — Херсонес! Херсонес!

Море холодом дышит и ветер с утра.
Крики чаек, как будто скрипят флюгера.
Видно грешники, мы, вновь богов прогневили.
И впервые мелькнет: «Не домой ли пора?»

Мнится грешнику будто он с Богом на «ты».
Но пред силой Его наши речи пусты.
Небо хмурится. Гром. Вот и дождь приударил.
Мы бежим из раскопа, поджавши хвосты.