Олег Паршев - Тау Кита. Книга стихов

То её не застал.

Ведь она заплетала в косы клевер,

Мяту и зверобой.

А её поезд давно шёл на север,

Где бьётся о льды прибой…

Женщины – это меч самурая —

Отражение красок утра.

У каждой из них есть отмычка от рая,

Украденная у Петра.

А – честно: Пётр нарочно

Роняет ключи там и тут,

Чтоб влюблённым было несложно

Отыскать для себя приют.

Женщины – это тайна.

Что там – Святой Грааль?

И потому не случайно

Мы за ними уходим вдаль.

А – честно: даль – это чудо

В те дни, когда нам по пути…

Мне об этом рассказывал Будда

И подталкивал в спину: лети!

Женщины – многоточье.

Они с рассветом хмелеют от рос.

Они гадают на бабочках ночи.

И на закрытых глазах берёз.

Они – тёмные стороны света,

Они – добрые грани зла…

Они словно любовь без ответа —

Что с шипами, но так нежна…

Она видит, что в небесах богов

нет отражения истины.

И что Кали оскалилась —

держит в руках

рога священных коров.

Её звездолёт под парами.

Миг —

отойдёт от пристани.

– Ты едешь?

Но он не знает —

Пожимает плечами…

– Нет, не сегодня… Счастливой дороги…

Просто быть только одним из многих

Он не готов.

Вчера был декабрь, сегодня – июль.

Время меняется каждые тридцать минут…

И падает снег…

Небо изрыто следами от пуль.

По слякоти рыщет звёздный патруль.

Но ты до сих пор там, где не ждут;

Где память замедлила бег.

У белых снежинок свой рок-н-ролл,

А звёзды слушают джаз.

Каждому Фродо – свой Смеагол.

Каждому что-то своё… Им не до нас…

Моя шляпа с плюмажем – слегка набекрень.

Твоё имя укутано флёром небес.

Мы родились с тобой в Троицын день.

Нас вскормило своим молоком

Чудо-юдо озера Несс.

Так пойдём же! Зачем нам праздничный стол?

Мы допьём наши чаши потом —

Не сейчас…

Когда звёздам наскучит их джаз,

А нам – рок-н-ролл…

Пастельные тона

Постель… Она…

Полутона Плутона,

Леонардова Мона —

Лиза.

Париж – чемоданы – виза…

Но зачем мне Джоконда?

Я хотел к королеве – в Лондон…

И потому остаюсь.

Злюсь…

Напьюсь?..)

За окном море и звёзды.

В комнате полумрак.

Из плеера – едва слышно —

Англоязычный блюз.

Он и она.

Два бокала. Столик. Коньяк.

Хриплый голос —

Что-то о «love» и «snooze»…

Бокалы налиты,

Но нетронуты. Разве до них?

Двое молчат.

Но между ними

Будто бы нить.

Он прочитал в своей жизни

Семь тысяч книг,

Но…

Ни в одной не было сказано,

Как поступить.

– Потанцуем?

Она кивает в ответ.

А хриплый голос —

Что-то твердит о «pendulum watch».

Только они оба знают,

Что грядущего нет.

А есть этот вечер.

И блюз.

И ещё – эта ночь.

Каждый вечер я выбираю пламя для свеч.

Чтоб разглядывать твои глаза в облаках.

А потом иду в порт, где меня ждёт рыба-меч.

Что пасётся поблизости – в подводных лугах…

Она говорит со мной

голосом Кришны.

Она читает

что-то из Фета.

А потом умолкает,

чтоб мне было слышно,

Как

прорастает

сквозь сумерки

лето.

Каждый путь

не пуст,

но условен.

Об этом читал я

в свидетельствах смерти.

И если бы Каин

по знаку был Овен

Всё б по-другому

было,

поверьте.

Но всё вышло так,

а не иначе.

И рыба ныряет

к подводному лугу.

Она опечалится,

но не заплачет.

Что делать?

Вселенная

ходит по кругу…

Лимонный ломтик луны – так зыбко…

Из года в год…

А пламя свечи к твоей новой улыбке

Так не идёт…

Я пью в портовой кофейне мохито.

Со мной Пьер Безухов и Аэлита.

Мы болтаем о вечности. И «Рио-рита»

Обнимает летний бульвар.

А путь, пройдённый нами когда-то,

Шепчет о том, что акуна матата,

Ведь тот, кто был оловянным солдатом,

Умеет держать удар.

А вечер падает в окна,

Стучит по крышам домов.

С соседнего столика Блок нам

Прислал бутылку pernod.

Он знает, что смешивать вредно

Яичницу и Божий дар,

Но в нашей конюшне стоит конь бледный.

И мы можем держать удар.

Знаешь… Завтра на музыку

Я положу твои старые письма.

Как надоело быть узником

Концептуализма!..

А потом всё, что нас разделяет

Зашвырну во вторую память.

Ведь памяти

пламя

сжигает

И даже может расплавить…

Между тем, Аэлита и Пьер

Улыбаясь, идут через сквер.

Они внезапно решили, что вместе

Сложат остатки судьбы.

Ну а я, соблюдая у-вэй,

Слежу за движением дней,

Наблюдая единство сиесты

И вечной борьбы…

По крыльцу – да в разбитую дверь,

По ступенькам – седьмой этаж.

Город спит. Он давно заслужил весны.

Мне б хотелось прожить без потерь,

Но впереди семь чаш.

Давай будем вместе читать словарь тишины.

Ты меня, конечно, не ждёшь —

Смотришь седьмой сон.

И пусть в каждой чаше заварен чай со слезой.

У судьбы в руках засапожный нож.

Но я поставлю семь жизней на кон.

И в семи разноцветных мирах ты будешь со мной.

Недосказанная нежность

Нас несказанно лелеет

Жизнь легка, как неизбежность

И светла, как ласки феи.

Сколько можно – круг за кругом

Двигать символы движенья?

И, не глядя друг на друга,

Видеть только отраженья?

И касаться зыбкой тени?

И искать следы и вздохи?

И, мечтая об измене,

Воспевать конец эпохи?..

День завис. Ползёт по стёклам…

Всюду шорохи забвенья.

И везде – по лужам блёклым

Отраженья… Отраженья…

Всё! Хватит! Довольно! Скорее!

Выходим за рамки дверей!

Камины нас больше не греют.

Нас приветствует солнце морей.

Нас ждут островерхие горы.

И возгласы: «Полный вперёд!»

И вина, погуще кагора.

И женщины – слаще, чем мёд!

И Марса крутые каньоны!

И зарытый пришельцами клад!..

Но я всё стою на перроне…

Мне нужен твой взгляд…

Позвони мне из сна —

Я хочу услышать твой голос…

Ночь на то нам дана,

Чтоб ценили мы солнце в пути.

За окном – золотая весна.

Вот и морось перемололась.

Всё воздастся сполна.

Не грусти…

Счастлив тот, у кого

Долг украшен желаньем.

Я прошу у тебя одного —

Не поворачивай вспять!

Устремись грёзами ввысь!

И вспыхнет свет воздаянья.

Всё вернётся опять.

Улыбнись!..

По этим путям шёл когда-то трамвай

Из Китежа в Аркаим.

И все, кто хотели, ехали в рай.