Виктор Каган - Обстоятельства речи

Хрипнет песня, рвётся голос,
сохнет порох в колобке,
чёрт покручивает волос,
ржавый меч на волоске.

Молочным зубом день повис на нитке,
попрятались по ракушкам улитки,
по гнёздам птицы, люди по домам.
Теней на стенах танец неприкаян,
как будто ищет брата бедный Каин,
чтобы, как прежде, всё напополам.

Он говорит отцу, что он не сторож,
ищи, мол, сам. А совести заморыш
ломóть преломит – не с кем разделить.
Он станет сеять хлеб, пасти скотину,
забудет, как делить наполовину,
завьёт верёвочкой связующую нить.

Листок календаря шуршит в потёмках,
былое отражается в потомках,
потомки – в лужах, сэлфи, зеркалах.
Посмотришь на себя – в глазах двоится,
над братьями витает смерти птица,
голодные птенцы пищат в углах.

И остаётся только жить и плакать,
и памяти месить слепую слякоть,
и горе пить, и боли не избыть,
и обжигаться о мороза треск и пламя,
и мякоть света ощущать губами,
и Каина случайно не убить.

2015—2017

Так на рассвете знобко, что впору плакать,
зябнут на травах слёзы, а в горле сухо,
и пересохшая напрочь яблок глазных мякоть,
и одуревшее в усмерть от тишины ухо.

Со стороны глянешь сам на себя – нафиг,
что бы заткнулся что ли чёртов будильник-кочет?
Жди, он заткнётся, как же… Сонного бреда трафик
месит уныло слякоть и рассосаться не хочет.

И не проснуться толком и не заснуть обратно.
Хрустнет суставами утро, тихо вздохнёт джезва,
мол, как ни ясно солнце, но и на нём пятна,
только какая разница, если взглянуть трезво?

Если взглянуть трезво, разницы не заметишь.
Резво секундная стрелка чешет слева направо.
Каждому дневи довлеет злобы его ветошь.
В каждом глотке смешаны снадобье и отрава.

Выпить с утра – грядущий день от забот свободен.
В пьяницы что ли податься или в аристократы?
Господи-боже, чем же мир тебе так неугоден,
что ты вздыхаешь грустно: «Да, натворил когда-то»?

Да не грусти, не надо.
День наступил и ладно.
Чай, не впервой, перебьёмся,
глядишь и выскочим в дамки.
Что-то лопочет утро – что из того, что нескладно?
День прижимается к жизни, словно ребёнок к мамке.

2012

В воздухе виснет лень
предгрозовая. И вот
сходит на нет день,
вечность впадает в год.
Жизнь выпадает из рук,
звук западает в тишь.
Карлик, уродец Мук,
что ж ты, дружок, шалишь?
Ястреба вспыхнет крик
и пропадёт во тьме.
Глупый смешной старик,
ты не в своём уме.
Сказочник замолчал.
Руки топорщат слепцы.
На перекрёстках начал
скучно маячат концы.
Что-то бормочет бог,
месит щекою тьму.
Немощен. Одинок.
Снятся кошмары ему.
– Господи, боже мой,
чем мне тебе помочь?
– Да над душой не стой,
дурень, не засти ночь.

2012

и только не плакать не плакать не пла…
слеза по щеке утекает неспешно
о господи с кем там мария спала
бессонно и кротко светло и безгрешно
да что вам за разница грех благодать
но жала из сплетен не повырывали
и камни со свистом и каждая б…
талдычит в соитье с шестом о морали
волхвы и слепая звезда в темноте
младенец зашёлся в отчаянном крике
приснилась судьба на шершавом кресте
и губка у губ на протянутой пике
и ты не рыдай мене мати моя
омой моё тело водой дождевою
хохочет варавва и два воробья
дерутся за хлеб у солдат за спиною

2013

Странные ночи и странные дни —
словно свеченье прозрачного звука
предощущению чуда сродни
на перекрёстке сердец перестука.

Кóротки ночи и дни не длинны,
словно о вечности жизнь позабыла.
В хрупком флаконе полной луны
запах серебряного чернобыла.

Спать и сквозь сон отзываться на сон,
рядом парящий слезой на реснице
под заоконных теней перезвон
в старом оргáне глухой половицы.

Слушать, как шепчется ночь за стеной
с днём за томительный час до рассвета…
Господи, это неужто со мной?
Что ж ты молчишь? И за что мне всё это?

2013

Снег обобью с ног.
Шапку в руке сомну.
Здравствуй, скажу, Бог.
Он отзовётся: «Ну?».
Молча свернёт косячок:
«Дёрни. Давно не курил?
Что же ты, дурачок,
с жизнью своей натворил?».
Свечка. Терпкость вина.
Мыши в углах шу-шу.
Я до последнего дна
прошлое растелешу.
Он кашлянёт в кулак…
«Сам давай выбирай,
вроде бы не дурак,
в ад тебя или в рай?!».
Мне что в раю, что в аду,
Господи, ё-моё —
я хоть куда пойду,
только храни её.
Бог пятачок к потолку:
«Решка? Орёл? Ну, твой.
Что ж, повезло дураку.
Ладно, катись домой».

2013

Господи, говорю, боженька,
а кому говорю, бог весть,
падаю тебе в ноженьки,
если ты правда есть.

Падаю мордой в истину,
соль на губах тепла.
На расстоянии выстрела
завязью пухнет смола.

Пахнет весны зелёнка,
зреет запретный плод.
Сколько слеза ребёнка
стоит в базарный год?

Уберегу ли брата?
Сторож ли я ему?
О́блака серая вата
клочьями через тьму.

Господи, ты же при власти,
иже ты где-то еси,
за мира смурного напасти
с меня одного спроси.

Буквицы лет опалённые.
Еже писах, писах.
Горят две звезды зелёные
в обугленных небесах.

2014

явится или почудится
дохнёт ли из тёплого хлеба
он расставляет галочки
на мятом листочке неба

любит своё одиночество
ворчит чтоб поменьше славили
играет в крестики-нолики
в очко или в каины-авели

радуется себя обыграв
делает на столе зарубку
набивает самосадом
раскуривает старую трубку

смотрит как вниз по шарику
идут друг на друга войска
стаи смертей разлетаются
по мановенью бойка

в саду мира какой-то мичурин
выводит гибридные войны
всё хорошо маркиза мурлыча
всё хорошо и спокойно

домá и раскрашенные солдатики
разлетаются на куски
паутинками вьются в воздухе
детские волоски

прутиком отодвигает уголёк солнца
чтоб не кровавил закат
но это припарки мёртвому
если херачит град