Кира Чекмарева - Мой единственный век…

Один мой путь уходит в никуда,
Другой мой путь выходит ниоткуда.
Я что-то обязательно забуду
Или не так запомню – и тогда,

Застигнута молчанием врасплох,
Я больше от себя не убегаю.
Я так живу, как я с собой играю.
И оставляю небу свой залог.

Истина, ложь —
Беги от бумаги,
К листьям в овраге,
К пьяной отваге,
К зеркалу в саже,
К «бог-с-ним-что-скажут».
Сердце в беде. Маюсь.

* * *
Слово и ноты —
Вперёд, как придётся,
Завтра прочтётся или споётся,
Злобно порвётся,
Тушью зальётся,
Безоговорочно перечеркнётся…

* * *
Нам восходить – падать,
Трогать рукой небо,
Нам хохотать – плакать
Или просить хлеба,
Или мешать с тушью кровь…
Ступни в воде. Каюсь…

* * *
Больно…
Что-то сказать пытаюсь,
Но не скажу больше,
Тоньше, лезвие, тоньше…
Падая, загораюсь —
Тренье о небо сильнее
Силы удара о землю…

* * *
Нехитрое дело – пепел,
Немного сложнее – пламя.
Играем двумя руками,
Передвигаем пешки.
Вечер – и смысла нет.
Завтра вставать чуть свет
И убирать головешки…

* * *
Белое-белое небо нотной бумаги.
Белые призраки стен и обрыв потолка.
Я закрываю глаза и набираюсь отваги,
И утверждаю теперь уже наверняка:
Этот рассудок мой не затуманить болью,
Пеплом пустых страниц не обесцветить мир,
Не ограничить сон утилитарной ролью,
Небо не заключить в тесные рамы квартир.
Где-нибудь есть зенит и на хрустальном своде,
И на церковной стене – солнцем нагретый край.
Мечущиеся в ночи – в краткий момент свободы
Не обретают покой, но познают рай!

Пройтись по суете и самому
Достигнуть наконец пределов знанья —
Достойнейшая цель существованья,
Но только мне, пожалуй, ни к чему.

За ветреность посчитанный отказ,
Прошу понять, был выше всяких правил.
Он лишь одну химеру обезглавил —
А крылья дал не одному из нас!

Тебя и только лишь тебя
Не ниспошлёт судьба в награду.
Уже потерянная власть
Низводит всех богов земных.
Невыносимо долог срок
Для покаяний и обрядов.
Невыносимо краток миг
Осуществления любви…

Только не мимо,
Только не вскользь,
И не в сердцах рукой.
Может, кому-то и быть поврозь —
Только не нам с тобой!
Жизнь не ускорить
И не продлить,
Не обмануть конвой.
Может, кому-то поврозь не быть,
Только не нам с тобой…

Осколки зеркала страшны
Лишь дуракам – в них солнца больше.
Слой серебра на чаше тоньше —
Его разносят по рукам.
И каждый новый твой глоток
Тебя не делает богаче.
Чем выше храм – тем больше плача
И горя по его углам…

Пока я не приведена к концу
Всего, чему назначено не сбыться,
Пока ещё читаю по лицу
Теперь давно исчезнувшего принца,
Пока стою на ненадёжном льду,
Наигранно-спокойно улыбаясь,
Пока ещё лечу, пока иду,
Пока ползу, за выступы цепляясь,
Пока ещё разыгранный сюжет
С успехом собирает четверть зала,
Пока ещё я вижу свет
В конце туннеля – не на дне бокала,
Пока ещё – в траве или в снегу —
Я у костра любого отогреюсь,
Пока не проводить ещё могу
Границы между «верю» и «надеюсь»,
Всё, что должно, – произойдёт сейчас,
Столетьем раньше и столетьем позже.
И, если Ты не существуешь, Боже,
В последний раз
Я обернусь открыто на восток
И отыщу глазами синий лотос…
Пока ещё не воцарился логос —
Единственное наше божество…

Пространство воли, замкнутое в круг
Пространства – воли.
Не помышляй теперь о лучшей доле
Для этих рук.

Они тебе даны затем, чтоб сжать
Свои крыла в горсти деревенелой,
Чтобы молить о чуде ночью белой
И – не роптать.

Они даны тебе, чтоб целовать
Сухие листья и больные травы,
И – так уж сотворил тебя лукавый —
Чтобы летать!

До неба далеко – до счастья звонко
Упасть.
За что, о Боже, на ребёнка
Напасть?

Верни блаженного – Вселенной,
Слепого – тьме,
Верни покой благословенный
Себе и мне.

Не путай правды и напраслин —
Я не сильна.
Существование – не праздник
И не вина.

Так изменилась суть блаженства
За суетой.
Ты тщетно ищешь совершенства,
Усталый мой.

Пока хоть что-то остаётся
В календарях,
Ты дай мне жить, пока поётся,
Пока заря…

И из всего, что мне зачтётся
У Царских врат,
Когда дорога пресечётся
Назад,

Как дорого ни обойдётся —
Ничто не зря!
Ты дай мне петь, пока поётся,
Пока заря.

Зачем Тебе мои обеты?
Ты видишь сам —
Свой мир, затихший перед Светом,
Я не предам.

И не приду в Твои часовни
И в тишину.
Твой голос, неизменно ровный,
Я не приму.

Я не нарушу Твой порядок.
Но голос мой
Предстанет в мир Твоих загадок —
Ещё одной.

Не подъемли ресниц от книги,
Не криви окаянный рот.
Всё страшнее твои вериги,
Тяжелее из года в год.

И не жалоби своры спящих,
И не спрашивай, где предел.
Но воистину – да обрящет
Только тот, кто искать посмел…

Погадай на гуще мрака,
Отодвинь свечу.
Пусть не воет вслед собака —
Я уже лечу,

Разрываю, разрываю
Свой небесный круг,
И уж если умираю,
То легко и вдруг,

Оставляя ложь и славу,
Боль и благодать
Всем, кто потеряет право
Жить и не страдать.

Затем ли мы приходим, чтоб забыть,
Уйти – и не вернуться?
Затем ли мы воспрянем, чтоб почить,
Заснуть – и не проснуться?

Затем ли в этом мире нет иной
Дороги, кроме вечной укоризны,
Чтоб в Судный День воскликнуть: – Боже мой!
Нет ничего на свете лучше жизни!

Спите, мои стихи,
Рядом со мной, во мне,
В небе и на земле —
Спите, мои стихи.

Тонет январь во мгле,
Будут года глухи.
В небе и на земле —
Спите, мои стихи.