Яна Солякова - Дырявое ведро. Стихи

Ночами ты слышишь: грохочут составы.

Бегут огоньками сквозь сны и деревни,

Качаются вслед придорожные травы.

Плацкарт, боковушка, лесная поляна —

Не важно – уходит невидимый поезд.

Колёса стучат и стучат непрестанно,

О прошлом покинутом не беспокоясь.

Любимое время суток, пожалуй, – ночь,

Время, когда никуда не нужно спешить,

Оно почти бесконечно, летящее прочь,

Оно, наконец, безраздельно мне принадлежит.

Все, кто моим временем

Днём завладеть хотят,

Все, кто время меряют,

Завели будильники – спят.

Только очень страшно

Шумят в окне тополя,

В чёрное пространство

Преобразовалась Земля.

Гул идёт по кронам

Чёрным эхом – через щели – в окно,

Тополям огромным

Есть я или нет – всё равно.

Небо опускается

Прямо к самой бывшей Земле,

Звёзды отражаются

Углями в остывшей золе,

Хаос в окнах бесится,

Стёкла в лунных брызгах дрожат,

Огненные месяцы

На лице кошачьем лежат.

Лампочка качается,

Золотой хранит свет.

Пусть хоть что случается,

Но, зато, оков – нет.

Радость моя прорастает из прошлого,

Усики тянет светло и доверчиво…

Если с утра было много хорошего,

Тянется радость до самого вечера…

Миг – это вздор! Этак время не выследить…

Миг не несёт в себе качество времени.

Необратимость смертельного выстрела

В нём как черта рокового решения…

Вдох твой и выдох – по разные стороны

Этого мига, что есть «настоящее»…

Словно минуты на части разорваны —

В клетке бессмысленной – чудо летящее.

Прошлое… Видишь? Оно продолжается!

В памяти, в нервах… Да что там! – в реальности!

Если всю жизнь Музыкант занимается,

Прошлое – в пальцах и в нужной тональности.

Жизнь для дороги – в её продолжении.

В будущем – бездна пространства для этого.

Море идей и фантазий кружение…

И тишина там стоит предрассветная…

Где-то ошиблись мы в нужных понятиях…

Договорное и просто удобное

Стали считать чем-то вроде заклятия,

Мир объясняя застывшими догмами.

Мы с киноплёнкою Жизнь перепутали:

Думаем, можем разрезать, где хочется,

Кадрами делим её и минутами:

Время несчастное в ужасе корчится.

Неуловимое ловим старательно…

Что-то такое, конечно, мы меряем!

Чертим круги, отмечаем внимательно…

Мыслим полёт не полётом, а перьями…

Лай издалека… Синяя река…

И велосипед, пыльный след от шин…

И дорога так весело-легка —

Как по облакам едем да бежим.

До сих пор во сне этот лёгкий бег,

В затяжной прыжок переходит вдруг,

В затяжной полёт над разливом рек —

И взлететь легко сильным взмахом рук.

Лай издалека. И по сердцу – гул.

И в душе – простор, и дорога вдаль…

Словно бы опять в облака шагнул…

Синяя река, лёгкая печаль.

Помнишь наяву, знаешь, как летать…

Облака тебе – тропы, корабли…

Только что-то стал чаще уставать…

Может, реже лай слышится вдали?..

Как-то бы бежать и травы не мять…

Вот ещё чуть-чуть, и смогу понять…

Как-то бы лететь, прыгнуть высоко,

Как-то бы достать светлых облаков…

Заповедный Мир рядом, за углом,

За соседним днём или за стеной.

Мчишься, как и там, мчишься под уклон —

Только не летишь как орёл степной.

Помнишь, как лететь. Знаешь, как летать…

И в ушах шумит ветром высота.

Вот ещё чуть-чуть… Только – не достать.

Падает листва с желтого куста.

А во сне – июнь, и сирень цветёт,

И зелёный день расправляет лист,

Там обычный бег падает в полёт,

И не трудно вверх и не страшно вниз.

Как-то бы чуть-чуть… Как-то – не во сне,

Вспомнить наяву, отрастить крыло…

И упасть дождём первым по весне,

Чтобы прорасти снова повезло.

Нам лет по десять,

мы легки, как птицы,

наш бег – не бег, наш бег – почти полёт.

Домой – лишь на минуту, чтоб напиться —

нас солнце, речка, нас осока ждёт.

Нас тёти Клавина собака ждёт у будки

и глина на высоких берегах.

Доверчиво сияют незабудки

и часики в тени высоких трав.

У Карагайки дно – в песчаных волнах,

а в ледяной воде снуют мальки…

Ветров и листьев, птиц и солнца полны

вокруг – деревьев замерли полки.

Огромный тополь, проигравший ветру,

лежал в крапиве, покоряясь судьбе.

Могучие вздымались в небо ветви,

притягивая, как магнит, к себе.

Сперва – на четвереньках, понемножку,

Вмиг осмелев, качаясь, – на ногах

прошли по веткам, словно по дорожкам,

с восторгом перемешивая страх.

И тополь стал теперь уже не тополь —

он стал – табун летящих лошадей…

В ушах звучал победный гулкий топот

по древним плитам старых площадей.

Качались ветви – мы взмывали в небо,

и вырастали крылья за спиной…

Но, всё же, день, каким бы долгим не был,

с закатом уводил нас всех домой.

Сон оглушал, сбивал нас с ног и с крыльев

задолго до дивана – за столом…

К постели мы на мягких волнах плыли…

Нас кто-то нёс?.. Не помнили о том…

Во сне ещё бежали и летели,

ныряли в Обву, падали в песок…

Мы жили ровно так, как мы хотели,

не отклоняясь ни на волосок.

Вы думаете, радость прекратится?

Нет! Радость длится, длится, длится… длится… длится…

В детстве – некуда ещё возвращаться,

И каждый день – как праздник, или война.

Всё заново! Нечему повторяться,

И песня каждой травинки слышна.

В юности, от любви нахлынувшей,

Сердце у горла забьётся птицей.

Пробует крылья, с обрыва ринувшись

Юность… Не думает возвратиться.

Но вот уж букет из прекрасно прожитых

Дней в шкатулке хранится, прячется…

В фотоальбоме с обложкой кожаной,

Рядом со старым мячиком.

А жизнь-то! Жизнь! Всё сияет красками,

Пылает солнечными восходами,

И приключениями опасными

Манит, и странами, и походами.

И люди, что внутри – как вселенные

Зовут в миры совсем незнакомые…

Неповторимые мчатся мгновения…

А мы всё дома… С фотоальбомами…

Для Бога везде – храм,

Для Бога везде – дом,

Открыт дождям и ветрам,

Как дерево – каждым листом,

В медовом запахе трав,

В летящем свисте стрижей —

Почти осязаемо – прав,

Почти абсолютен в душе.

Он в воздухе растворён —

Ну как Его не вдохнуть?

Он птицами окрылён,

Он – путник, и Он же – путь.

Огромное небо плывёт,

Раскачивая леса…

Что шаг теперь, что полёт,

Что воздух, что небеса —

Ей-богу, разницы нет…

Цветок до небес достаёт,

И в каждой травинке свет

Осанну поёт…

По весне, всё заново начиная,